Тихая сатана. Кража. Сенсаций не будет

Уже через минуту Виктор понял, что интересуются «Жигулями» Гурама и проверяют документы. Из кармана пальто, которым прикрылся вместо одеяла, он достал паспорт и почувствовал себя неловко от того, что был в майке, и еще потому, что долго пришлось расстегивать английскую булавку, которой заколол внутренний карман.

Участковый сел за столик и стал записывать что–то в свой служебный блокнот.

– Когда приехали?

Гурам взглянул на часы.

– В начале восьмого…

– Не сюда. В Москву, – уточнил свой вопрос Гусаров.

– Сегодня вечером.

– И можете подтвердить?

Гурам задумался. Его лицо стало озабоченным. И, словно вспомнив что–то, оживился:

– Конечно! – он вытащил из бумажника сложенный пополам листок. – Вот позавчерашняя справка из Ростовской госавтоинспекции о том, что мне помял бампар автобус.

Гусаров прочитал внимательно справку и сделал еще одну отметку в своем блокноте.

Тамара в накинутом розовом халатике стояла у серванта. В ее глазах была растерянность.

– Интересное кино, – попыталась возмущаться Виктория Германовна. – Значит, ко мне и гости не могут приехать? Я буду жаловаться…

– Ну зачем так резко ставить вопрос? – с завидным хладнокровием остановил ее Гурам. – Участковый на службе и выполняет свой долг. По–моему, он убедился, что перед ним люди порядочные, – проговорил так, будто сейчас это было самой важной для него задачей.

Гусаров вернул паспорта.

– Гости, конечно, могут приехать. Даже желательно. Но и у меня обязанность – выяснить нужные мне вопросы. В частности, насчет вмятин на бампере. – Он невозмутимо посмотрел на Викторию Германовну. – Поэтому, гражданка Гудкина, прошу понять меня правильно.

– Они у меня несколько дней побудут. Надеюсь, не станете штрафовать? – выражение ее глаз стало мягче.

– Нет причин.

Заперев дверь, Виктория Германовна вернулась в комнату и села на диван. У нее все же испортилось настроение.

– Уверена, кто–нибудь из соседей о вашем приезде доложил и тихий восторг от этого испытывает. Доброжелатели.

– Это все из–за нас, – смущенно сказала Тамара. – Поверьте, мы страшно огорчены. Гурам, придумай что–нибудь с гостиницей…

– Я завтра улажу этот вопрос, – пообещал Гурам. Накинув на плечи пиджак, он вышел на кухню, где долго и тихо говорил о чем–то с Викторией Германовной.

ГЛАВА 3

Синоптики ошиблись – обещали мороз, но ночью прошел снег и под утро потеплело. У кромок тротуара поблескивают хрупкие застывшие лужи. Сунув руки в карманы черной из синтетики куртки, старший оперативный уполномоченный Александр Таранец осторожно шагал по звонкому, ломкому льду и улыбался. Он вышел из дома ровно в девять, на полчаса раньше обычного. Сегодня его дежурство по уголовному розыску в отделении милиции. К нему нужно было подготовиться.

По заведенному распорядку пятиминутка началась без четверти десять. Оперативники, как всегда, собрались в небольшом кабинете начальника уголовного розыска Арсентьева. Невысокий, полноватый Муратов, с аккуратно подстриженными усиками на скуластом лице, сел на первый попавшийся стул. Ему нет и тридцати, но он уже значится в «старичках». Рядом с ним, закинув ногу на ногу, пристроился белозубый, стройный, крепко сбитый Казаков. С месяц назад он раскрыл запутанное преступление и теперь посматривает на товарищей чуть свысока. Казаков и Муратов друзья. В углу у шкафа сидит обычно общительный, а сейчас хмурый и задумчивый светлоголовый Филиппов. Это опытный, инициативный работник. Он в уголовном розыске восьмой год. С ним советуется даже Муратов. Таранец сел на диван – на свое постоянное место.

Тихо звякнул отлаженный на малый звук телефон. Арсентьев снял трубку. Он слушал внимательно и делал какие–то пометки на календаре.

– Понял. Учту! Дам дополнительные указания…

Ему тридцать пять, но выглядит старше. На щеках глубокие складки, проседь в густых темных волосах. Посторонним людям он кажется человеком суровым, но сотрудники относятся к нему с большим уважением и отзываются как о человеке добром, прямодушном и начальнике справедливом, хорошо ориентирующемся в самых сложных ситуациях.

Арсентьев начал пятиминутку со сводки происшествий и телефонограмм, поступивших из управления. Заслушал результаты проверки заявлений, оперативных материалов. Оторвавшись от бумаг, внимательно посмотрел на мрачного Филиппова.

– У вас неприятности? Что случилось?

– Все в порядке, – ответил тот. – Простудился слегка…

– Ну–ну! – усомнившись, проговорил Арсентьев. И сразу же обратился к Казакову: – Что нового по делу о ножевом ранении?

Казаков, зная, что Арсентьев не любил многословия, доложил кратко, самое главное:

– Наша рабочая версия оказалась правильной. Вместе со следователем мы установили, что преступление совершил Борщев.

– И где же он?

– Скрывается.

– Такое объяснение меня не удовлетворяет, – сразу сказал Арсентьев. – Не можете взять? Или времени не хватает?

– Время есть…

– Выходит, осталось начать и кончить…

Казаков спорить не стал. Недовольство Арсентьева было резонным. Он ограничился одной фразой:

– По нашим данным, Борщев эти дни дома не появлялся.