Тихая Война

Все опросы клан Джонс–Трукс–Бакалейникофф проводил в афинской манере — публично и открыто. Люди опускали в урну для голосования белый или черный стеклянный диск — победа или поражение определялись простым большинством. Ньютон Джонс голосовал почти последним за предложение поддержать Париж на Дионе. Он улыбнулся Мэси, схватил черный диск и положил в урну. Спустя десять минут объявили результаты — черные обошли белых незначительным большинством. Предложение было отвергнуто.

Покидая комнату, Юлдез Трукс обратился к Мэси:

— Полагаю, ты порадуешься, лишь когда здесь появятся бразильские отряды.

— Мы выиграли честно, больше чем одним голосом, — парировала Мэси. — Перестань валить всё на меня и смирись.

На следующее утро в гараже Мэси грузила в изотермический роллигон сумки с семенами и культурами микроорганизмов, колбы с нематодами и коллемболами, когда ей пришло сообщение от матери Ньюта, в котором та вызывала девушку к себе. Эбби Джонс жила в отдельно стоящей башне к западу от основного здания. Обтекаемая форма башни с чем–то вроде плавников напоминала космическую ракету. Подобный дизайн был в моде лет триста назад — дань нереализованной мечте. Верхний бесшовный слой фуллерена отполировали до блеска, так что окружающий сад отражался в нем темными фигурами. Клумбы с лилиями, пятачки пожухлой травы, декоративный чертополох с серебряной листвой ограждали подстриженные газоны. Вокруг беседки вились белые розы. Берег квадратного пруда со всех сторон был выложен каменными плитами, а под листьями кувшинок, разбросанными, словно монетки, по поверхности черной воды, плавали карпы кои.

Мэси уже несколько раз общалась с Эбби Джонс, но никогда ей не назначали встречу один на один. Ей еще не доводилось бывать в башне главы–матриарха. На входе девушку встретил маленький робот с тремя паучьими ногами и прозрачным пластиковым панцирем, обшарпанным за годы службы. Он отвел Мэси к лифту, который доставил ее в комнату с большими круглыми окнами на все стороны света — почти на самом верху башни. Возле одного из окон на подушке восседала Эбби Джонс и что–то читала на планшете. Бледная, стройная и высокая, как Ньют, Эбби была одета в простую тунику из небеленого хлопка и брюки из точно такого же материала. Длинные седые волосы женщина зачесала назад и собрала в сеточку, которая висела у правого плеча. Эбби Джонс отложила устройство и предложила Мэси присесть, а затем поинтересовалась, завтракала ли ее гостья.

— Да, мэм.

— Хорошо, а кофе вы любите?

Мэси кивнула и устроилась на подушке напротив пожилой женщины, а крохотный робот засеменил к лифту, клацая паучьими лапками. Комната была маленькой, но светлой и просторной. У стены между двумя окнами стоял книжный шкаф, напротив него — рамка ткацкого станка, с которой свисала длинная тяжелая ткань с узором из красных и черных полос, готовая пока лишь наполовину. Из окон открывался вид на сад с его зеленой травой и белыми цветами, на лоскутный ковер из полей, групп деревьев, лугов, тянущихся до самого края леса. Все это великолепие освещали фонари, а ввысь под крутым наклоном убегали стены купола.

Эбби Джонс заговорила:

— Надеюсь, я не оторвала вас от работы.

— Мои дела могут подождать.

— Вы трудитесь над созданием новой обители.

— Все верно, мэм. На равнине, в южной части Карфагенских линий. Сейчас там задействована команда роботов, которая застраивает несколько территорий.

— Пожалуйста, зовите меня Эбби.

— Хорошо.

— Вы уже довольно долго занимаетесь устройством оазисов.

— Около восьми месяцев.

— И как вам работа? Нравится?

— Очень.

— Я рада. У каждого должно быть дело по душе. Тогда работа становится частью человека, частью его личности.

— Вам, я вижу, нравится ткать.

— Помогает расслабиться, когда я устаю управлять этим местом. Здесь у нас демократия, не признающая рангов: любое решение по любому вопросу принимается всеобщим голосованием. Но кто–то должен следить за тем, чтобы эти решения исполнялись и при этом не нарушались ничьи права. Да и потом остаются мелкие рутинные проблемы и проволочки, ради которых нет смысла обращаться к коллективной мудрости.

Вернулся маленький робот с деревянным подносом, на котором стояли кофейник, кувшин молока, сахарница, чашки с блюдцами из костяного фарфора и тарелка с тонким печеньем цвета меда. Робот опустил поднос на пол между двумя женщинами, его обод с сенсорами повернулся на сто восемьдесят градусов, после чего он отступил к книжному шкафу и сел на паучьих ногах, а гидравлика испустила тяжкий вздох. Эбби Джонс разлила кофе по чашкам и предложила Мэси сливки и сахар.

— Спасибо, я пью чисто черный.

Хозяйка отхлебнула напиток и посмотрела на гостью поверх чашки.

— Вы проголосовали против союза с Парижем.

— Это был выбор большинства.

— Как считаете, теперь Мариса Басси решит, что вы не собираетесь ему помогать?

— Он может думать что хочет. — Мэси на мгновение умолкла, а затем продолжила: — Если Мариса Басси знает о том, как я проголосовала, не просто догадывается, а стопроцентно уверен, получается, кто–то из присутствующих доложил ему, что я опустила в урну черный диск.