Тихая Война

Все началось так: небольшая группа горожан организовала самый обыкновенный общественный форум, где каждый мог выступить с критикой и протестами против вычурных речей Марисы Басси в поддержку войны, а также предложить альтернативу его политическому курсу. С тех пор работа форума не прекращалась: он функционировал двадцать четыре часа семь дней в неделю. Взойти на помост и высказаться мог каждый, хотя речь длилась ровно столько, сколько публика считала нужным. Относительная тишина в зале означала, что присутствующие одобряют идеи спикера. Большую часть времени, однако, аудитория не обращала на выступающих никакого внимания: люди сбивались в группки, спорили, раздавали принесенную из дома еду и самиздатовские памфлеты (в Париже заново изобрели типографский станок, газеты и книги) или просто выпадали из реальности в виртуальную нирвану. Если же речь оратора не находила отклика у публики, то раздавались смешки и редкие хлопки — сперва среди тех, кто по–настоящему вслушивался в слова спикера, а затем подключались и остальные, кто до этой минуты совершенно не следил за происходящим.

Закаленные в ораторских боях отказывались покидать сцену, и тогда их понарошку арестовывали полицейские–добровольцы из числа участников дебатов. Самых упрямых стаскивали со сцены и вышвыривали из здания. Порой удаленные спикеры забегали с другого входа и пытались вновь оказаться на платформе — тогда служителям закона приходилось проворачивать эту процедуру несколько раз.

Благосклонность аудитории, равно как и неодобрение, распределялась совершенно случайно. Некоторые ораторы едва успевали ступить на сцену, как их тут же освистывали, зато пожилому мужчине, заговорившему на выдуманном языке, выделили целых двадцать минут почтительного молчания. Вопросы задавали, не дожидаясь конца выступления, и подобные дискуссии могли длиться гораздо дольше, чем сама речь.

Кен Шинтаро узнал о «Постоянных дебатах в поддержку мира» случайно, пока следовал за человеком, которого ненавидел. Марису Басси он засек на одном из овощных рынков, и тут же им овладело сильное чувство. Из своих занятий он знал о мэре Парижа всё: он просмотрел десятки часов видео с записями его речей, изучил его биографию. И все же встреча с реальным Марисой Басси стала для него шоком. Кен принялся шпионить — он наблюдал, как тот передвигается по рынку в оживленной толпе, с одинаковой улыбкой принимает комплименты и насмешки, как он пожимает руки владельцам лотков, соглашается пробовать устриц, сыры, фрукты, берет из рук продавцов чашечки кофе и стаканчики сока каждый раз, когда его норовят угостить, как он останавливается, чтобы выслушать любого, кто желает с ним поговорить. Наконец Мариса Басси покинул толкотню и суету рынка, пересек парк в сопровождении полудюжины помощников и вошел в туннель в основании высокой закругленной стены, что вел к нижним рядам амфитеатра.

Кен Шинтаро проскользнул внутрь следом за ним. Среди тускло освещенных рядов подвесных сетей, поднимающихся вверх от круглой сцены, кое–где стояли люди. При появлении Марисы Басси несколько человек зааплодировали, кто–то приложил ладони рупором ко рту и принялся освистывать мэра, однако большинство не обратили на его приход никакого внимания. Небольшие группы людей что–то обсуждали или изучали на планшетах, были те. кто. казалось, уснул, а остальные следили за мужчиной, который в свете софитов описывал круги на сцене и усталым сиплым голосом вещал об утраченной мечте, об Утопии. На глазах оратора выступили слезы. Медленно, капля по капле, они скатывались вниз по щекам и блестели в седой бороде. Голос его, усиленный акустикой, разносился по всему залу и смешивался с гомоном собравшихся.

Мариса Басси заявил людям вокруг себя, что выступать не намерен: он пришел сюда лишь послушать, замерить градус дебатов, так сказать. Как доктор. Почему бы и нет? Он любил поступать так время от времени. Здоровье города для него всегда стояло на первом месте. Кто–то поинтересовался у мэра, когда решат проблемы с сетью. Мариса Басси отвечал, что над этим работают его лучшие люди, но враг оказался хитрым.

— Я тебя знаю, — обратились к Кену Шинтаро.

Сердце его подскочило. Он обернулся и увидел стоящую почти вплотную девушку, одного с ним роста, изящную и стройную. Черные волосы спадали ей на лоб. Пока незнакомка беспокойно изучала его лицо, Кен почему–то думал о цыплятах, которых держали в общинных садах в их жилом комплексе, о том, как те клюют что–то на грязной земле. И только потом он узнал ее. Девушка жила в том же доме, они вместе работали над заменой пылесборников, ее звали Зи Лей.

Юноша выдал улыбку и спросил ее о театре — Зи принялась пространно объяснять, что такое «Постоянные дебаты в поддержку мира», затем наклонилась ближе, так как шум в рядах усиливался по мере того, как люди начинали кричать на оратора на сцене.