Тихая война

В городке Лицен мы столкнулись с первым препятствием, и между мною и Кароем разгорелся спор. Этим препятствием оказалась горная цепь под названием Пирн. Местные жители сказали нам, что через перевал сейчас идти нельзя из-за угрозы схода снежных лавин. Оставался второй путь — через железнодорожный туннель, прорубленный сквозь толщу гор. Вот тут-то, в маленькой деревушке, расположенной у входа в туннель, мы и заспорили, идти нам или не идти через туннель.

Сторожевую будку мы обошли стороной без всяких приключений и в нерешительности остановились перед черным зевом огромного подземного коридора, похожим на пасть чудовища. Большая доска с надписями на нескольких языках, в том числе и на венгерском, коротко и ясно предупреждала о том, что по ту сторону туннеля начинается американская зона и по всем нарушителям границы огонь открывается без предупреждения.

Мы долго не могли договориться. Но потом решили: не сидеть же нам тут до страшного суда! И вот наконец мы двинулись к черному жерлу туннеля.

Длина туннеля под Пирнским хребтом невелика — всего пять километров, но они показались нам дорогой в ад. Не имея ни фонарика, ни спичек, вслепую, хватаясь за влажные каменные стены, мы брели по шпалам, нащупывая их ногами. Во многих местах по стенам струились невидимые ручейки, наполняя гулкую черную пещеру невнятным бормотанием. От этого пугающего бормотания и шороха падающих камешков можно было сойти с ума. Один-единственный раз нас догнал мчавшийся с дикой скоростью воинский эшелон. Испуганно прильнув к каменной стене, цепляясь за нее, только бы не попасть под колеса, мы, оглохшие от грохота, чуть не потеряли сознание.

Дорога в Дантов ад показалась бы нам увеселительной воскресной прогулкой в сравнении с тремя часами пути по этому проклятому туннелю. Мы не поверили своим глазам, когда впереди забрезжил наконец слабый свет, постепенно становившийся все ярче. Выход! Мы оба настолько измучились, что нам было уже все равно, подстрелят нас американские часовые или же оставят в живых. Нами владело только единственное желание, подавлявшее даже инстинкт самосохранения: поскорее выбраться из этого пекла.

Вопреки грозному предупреждению при выходе из туннеля мы не услышали ни единого выстрела; более того, американских часовых вообще нигде не было видно. Невдалеке какой-то крестьянин мирно махал косой на лугу. Вне себя от радости, мы сбросили свою мокрую одежду и растянулись на траве под ласковыми лучами солнца.

Перед нами открылся прелестный курортный городок — Шпиталь-ам-Пирн, как мы потом узнали. Его окружала заботливо ухоженная аллея для прогулок, с удобными деревянными скамьями. Среди гуляющей публики мы случайно встретили и нашего соотечественника — венгра, который дал нам несколько полезных советов на дальнейший путь. Человек этот попал сюда давно в качестве представителя венгерского национального банка. Он объяснил нам, что сопровождал вывезенный гитлеровцами венгерский золотой запас, большая часть которого хранится теперь у американцев здесь, неподалеку от этого городка.

Еще три дня пути пешком — и мы оказались почти у цели. Впереди лежал город Шердинг, отделенный от нас рекой Инн. Мост через реку охранялся американскими солдатами, поскольку американская зона Австрии здесь стыкалась с американской же зоной Баварии. Через этот мост мы и должны были перейти, но не имели ни малейшего представления, как это сделать. Посоветовавшись, решили искать брод и обратились за помощью к какому-то приличному на вид пожилому австрийцу. Это было нашей роковой ошибкой. То ли мы плохо поняли друг друга, то ли австриец просто решил донести на подозрительных иностранцев, во всяком случае, он указал нам тропинку, и мы легкомысленно пошли по ней.

Миновав небольшую рощицу, мы неожиданно вышли на обрывистый берег. Возле наших ног плескалась и пенилась разлившаяся после дождей река. У меня вдруг возникло предчувствие беды, и я не ошибся. На изгибе тропинки, петлявшей вдоль берега, мы увидели австрийского жандарма в форме, который быстро шел нам навстречу. Он уже заметил нас и махал рукой, подзывая к себе.

Признаюсь, у нас обоих мелькнула одинаковая мысль: нас двое, жандарм один. Если его убрать, мы сумеем переправиться через Инн даже вплавь, несмотря на разлив. А на том берегу прямо перед нами, как утверждал Карой, находился заветный Поккинг. Однако дело ограничилось только мыслями, так как ни один из нас не взял бы на душу грех утопить в реке ни в чем не повинного человека, даже если он жандарм. А тот, ни о чем, конечно, не подозревая, даже с некоторым сочувствием к задержанным препроводил нас прямехонько в кутузку при жандармском участке.