«Тихие» американцы

Хорош, кстати, моральный критерий этих джентльменов, если они, находясь за тридевять земель от того места, где проходили описываемые события, направили представительницу слабого пола передавать яды, шастать по ночному парку. А может быть, вопрос не в моральных критериях, а в методах разведработы? Может быть, в операции, которая проводилась, на первый план и была выпущена эта дамочка, для того чтобы сбить с толку контрразведку и запугать ее? Может быть, главные организаторы полагали, что такой вице-консул не попадет в поле зрения, потому что во всякой глобальной комбинации предполагается участие самых высоких профессионалов — на них-то и будет обращено внимание контрразведки…

Прервем, однако, эту историю, напоминающую детектив, потому что события, разыгравшиеся в последующие часы и дни, перерастают уже в политическую хронику.

Все описанное — не фантазия, а точный документ. Здесь нет ни грана выдумки. Место заключительного действия — набережная Москвы-реки, мост, соединяющий Лужники с Ленинскими горами; миловидная вице-консул — Марта Петерсон, гражданка США, сотрудница ЦРУ, работавшая под прикрытием государственного департамента; советник, вызванный для опознания, — г-н Гросс, заведующий консульским отделом американского посольства в Москве.

Когда Гросс — после опознания и «беседы» — увез Петерсон в посольство, в Министерство иностранных дел СССР, несмотря на субботний день, прибыл советник-посланник американского посольства.

Советник-посланник задал дежурному по МИДу вопрос, который свидетельствовал не только о том, что он отдавал отчет в политической серьезности случившегося той ночью, но и о понимании им всей тяжести предъявленных улик.

— Не будет ли возражений, — спросил советник-посланник, — если Петерсон будет отозвана нами в США с первым же рейсом, уходящим на Запад?

Ему ответили, что возражений не будет — как-никак, на «вице-консула» распространяется дипломатический иммунитет.

— Мы надеемся, — продолжал советник-посланник, — что к этому факту не будет привлечено внимание.

— Мы проконсультируемся по этому вопросу, — ответили ему.

Затем в Министерство иностранных дел был вызван тогдашний посол США Тун. Ему была вручена нота протеста, в которой говорилось, в частности:

«15 июля с. г. (1977 г. — Авт.) советскими компетентными органами была задержана с поличным при проведении шпионской операции — в момент закладки тайника — атташе посольства США в Москве Петерсон Марта Д. При задержании у нее была обнаружена портативная радиоаппаратура.

Во время официального разбирательства, проведенного в присутствии советника посольства США, контейнер, заложенный М. Петерсон, был вскрыт, и в нем оказались шпионские инструкции, миниатюрная фотоаппаратура, различные драгоценные изделия, крупная сумма советских денег, 2 резервуара со смертоносным ядом и специальная инструкция по его использованию.

Таким образом, совершенно очевидно, что американские спецслужбы ведут активную подрывную деятельность на территории Советского Союза, используя для этого и дипломатическое прикрытие в лице посольства США и не останавливаясь перед такими средствами, как смертельные яды.

Министерство заявляет решительный протест и объявляет сотрудницу посольства М. Петерсон персона нон грата.

Одновременно министерство обращает внимание посольства на то, что, как явствует из проведенного компетентными органами предварительного расследования, к этому шпионскому делу причастны также первый секретарь посольства Р. Фултон и сотрудники госдепартамента США С. Карпович и Дж. Грюнер. Известно, что это не единственный случай, когда американские дипломаты занимаются деятельностью, не совместимой с их официальным статусом.

Министерство настаивает на том, чтобы американской стороной были приняты эффективные меры для прекращения подобного рода деятельности, прямо противоречащей задаче конструктивного развития отношений между нашими странами».

…Дипломатическая практика — серьезная штука, каждое слово имеет свою совершенно особую ценность, ибо оно может дать, а может и не дать возможности двойственного толкования. Будь менее весомы улики, не лежи на столе ампулы с ядом, посол, соотнося свои слова с нормами дипломатического протокола, гораздого на всякого рода тонкости, мог бы, видимо, выстроить некое подобие позиционной защиты.

Но бесспорные улики вынудили посла сказать:

— У меня нет вопросов по поводу случившегося прошлой ночью, и я не могу как-то комментировать все это.

Действительно, не прокомментируешь, ибо советская контрразведка установила со всей непреложностью, что яды, изъятые из тайника, переданного Петерсон шпиону, пересылались Центральным разведывательным управлением в Москву уже не первый раз. В процессе следствия выясняется, что яд, переданный шпиону ранее, был им использован против невинного человека, ставшего на пути его преступной деятельности.