«Тихие» американцы

«Показатель лжи», если употребить судебно-медицинский термин, здесь гораздо выше нормы. Павлов, конечно, хорошо знал, чем чревато разглашение секретных сведений. Но в этом — весь Павлов.

На судебном процессе он признавал только неопровержимые факты. Играл свою роль до конца…

«Роль супермена, — пояснил следователь, который вел его дело. — Он искренне считает себя таким. По сути дела, он авантюрист, азартный игрок, уверенный, что сумеет переиграть всех. На следствии, кстати, он никак не мог поверить, что его провал был предопределен. Все искал, где он совершил ошибку, позволившую КГБ взять его с поличным. Думал: случайность…»

Ленинград. Двойная жизнь Павлова началась задолго до того, как он стал предателем. В обвинительном заключении по его делу есть такие слова:

«…В результате идейного перерождения Павлов Ю. В. встал на позиции противника Советской власти».

За что же он на Советскую власть так обиделся? Чем не угодили ему? Вот еще несколько строк из его биографии.

В 1969 году он переходит на работу в Регистр СССР. «Со временем, — рассказывает он сам, — я стал одной из центральных фигур в атомной инспекции Регистра. В 1977–1980 годах в составе делегации СССР выезжал за границу на заседания международной группы по разработке кодекса безопасности атомных судов. Четыре раза был в Лондоне, по разу — в Генуе, Оттаве, Гамбурге». И все же он из Регистра ушел. Сам. Почему? Вот как он это объяснял потом, на следствии:

«Я понял, что рамки этой организации узки для меня. Наступил длительный период застоя…»

Он «просиживал на работе часами, глядя в потолок». Это его слова. О чем же мечталось-грезилось в рабочее время? О «красивой жизни», о славе, о даче, и не где-нибудь, а на Багамских островах…

В обвинительном заключении по его делу отмечается, что именно в период тех голубых грез у Павлова «возникло стойкое стремление к наживе». Странным образом это стремление сочеталось с присущей Павлову маниловщиной. Где-то он услышал, будто лауреатам Нобелевской премии дают виллу на Багамских островах. И грезил наяву: «Все иностранные телеграфные агентства передают: «Юрий Павлов, выдающийся ученый, которого не сумели оценить по достоинству в Советском Союзе, удостоен Нобелевской премии за свои работы по созданию искусственных алмазов с помощью ядер-ных взрывов…»

Так постепенно у него вызревал план передать свою давно отвергнутую рукопись на Запад. Там, как он считал, оценят…

Осенью 1981 года Павлов переходит на работу из Регистра в Арктический и Антарктический НИИ Госкомгидромета. Переходит с понижением в должности только для того, чтобы отправиться в заграничный рейс на научно-исследовательском судне «Профессор Визе».

Порт Олесунн, Норвегия.

Октябрь 1981 года. Вместе с группой моряков Павлов сходит на берег. В кармане у него письмо на английском языке. В нем он пишет, что в России его не признают, возможностей для проведения научных работ по предложенному им методу у него нет, а к тому же не хватает и денег. В письмо он вложил описание изобретенного им «метода получения искусственных алмазов», маршрут судна. Приписал: «Я одет в старое темное пальто, на голове вязаная шапочка, в правой руке буду держать красочный буклет…»

Вместе с группой моряков он пошел на городской почтамт, быстро нацарапал на конверте адрес: «Олесунн, Норвегия. Консульству ФРГ» — и опустил его в почтовый ящик.

Дважды — в Гамбурге (ФРГ) и в Рейкьявике (Исландия) — он выходил с красочным буклетом в руке на берег. Но к нему никто не подошел.

23 марта 1982 года «Профессор Визе» снова пришвартовался у причалов Гамбурга. Во втором рейсе Павлову наконец «повезло».

Из показаний Павлова: «…Я сошел на берег в том же виде (пальто, шапочка, но без буклета). Высокий, пожилой, загорелый, слегка косящий человек упорно следовал за нами и, улучив момент, подал мне знак, явно стараясь привлечь мое внимание. Наша группа вошла в универмаг. Члены группы были увлечены выбором сувениров, так что можно было спокойно сойтись. Приблизившись ко мне, этот человек показал мне конверт моего письма в консульство ФРГ и спросил по-английски, я ли написал это письмо. Затем передал мне конверт, где, как я потом обнаружил, было 800 западногерманских марок. Далее он сказал, что надеется на продолжение контакта, ибо он будет полезен и мне, и ему…»

«Пожилой немец» попросил его на прощание коротко сообщить свою биографию, дать список научных трудов. Это, как он сказал, нужно одному научному центру в ФРГ, который собирается субсидировать работу Павлова. Значит, все-таки оценили…

В каюте Павлов долго мусолил в руках пачку денежных купюр. Сначала переложил их из кармана пальто в пиджак, потом под подушку. Снова вынул деньги и пересчитал их. Вспомнил, что в ювелирном магазине у порта видел золотой браслет. Кажется, он стоил 550 марок. Вот такой бы купить. И еще останется… Так он и сделал. Потом этот браслет фигурировал на суде в качестве вещественного доказательства…

Рио-де-Жанейро, Бразилия.

Косоглазый предупредил, расставаясь: «Мы с вами встретимся в следующем порту…»