Тихие дни в Клиши

конечностями, как сердцевина ее айсберга начала оттаивать и упорное сопротивление уступило место активному соучастию. И вдруг в разгар самых неистовых телодвижений она разразилась слезами. По покойному мужу, призналась мне Кристина. Моему удивлению не было пределов. "А он-то тут при чем?" -подмывало меня спросить, наплевав на все правила хорошего тона. Отважившись высказать свое недоумение вслух, я услышал нечто совсем уж несообразное: -Представьте, что бы он обо мне подумал, если бы увидел меня вот так -- с вами на полу? -- И из-за этого-то -- столь буйный всплеск эмоций? Ну, крошка, подумал я, раз так, ты и впрямь заслуживаешь хорошей взбучки. Во мне зародилось гаденькое желание спровоцировать ее на что-нибудь такое, после чего непритворный взрыв раскаяния и стыда, коему я был свидетелем, не покажется столь уж зряшным и неоправданным.

В этот момент, услышав, как встает, направляясь в ванную, Карл, я громко спросил, не желает ли он выпить. -- Подожди минутку, -- отозвался он, -- из этой сучки хлещет как из недорезанного поросенка. -- Когда он возник на пороге, я, перейдя на английский, посоветовал ему попытать счастья с Кристиной. Вслед за чем, извинившись, удалился в ванную. Когда я вернулся, она, в той же позе, что и раньше, лежала на ковре и курила. Рядом пристроился Карл, делавший деликатные попытки обеспечить себе проход в ее неприступную цитадель. А Кристина -- Кристина хранила полную невозмутимость, заложив ногу за ногу и с отсутствующим выражением вперившись в потолок. Налив всем вина, я ретировался в соседнюю комнату -- почесать языком с Коринной. Та тоже лежала на диване с сигаретой, вполне готовая, как мне показалось, к очередному раунду, коль скоро рядом появится кто-то склонный проявить инициативу. Присев с краю, я вовлек ее в бесконечный разговор, дабы обеспечить Карлу оперативный простор для требуемого маневра.

И вот когда я уже укрепился в убеждении, что все идет как нельзя лучше, в комнату влетела Кристина. В темноте она наткнулась и рухнула на диван. Поймав в объятия, я притянул ее к себе и уложил рядом с Коринной. Секундой позже за Кристиной последовал Карл и тоже брякнулся на диван. Никто не проронил ни слова. Оказавшись в неожиданной тесноте и стараясь устроиться поудобнее, все зашевелились. Моя рука, шарившая вокруг в поисках опоры, наткнулась на обнаженную грудь -- округлую, крепкую, с тугим соблазнительным соском. Сомкнув вокруг

396

него губы, я уловил запах духов Кристины. Расставшись с вожделенной находкой, вслепую потянулся лицом в направлении ее рта. И тут почувствовал, что в отверстие моих брюк проскальзывает чья-то рука. Исследуя языком топографию ее неба, я чуть заметно подвинулся, давая Коринне возможность извлечь мой член наружу. И тотчас ощутил на нем ее горячее дыхание. Пока она нежно пощипывала меня снизу, я страстно тискал Кристину, кусая ее шею, губы, язык. Последняя, похоже, испытывала прилив небывалого желания: из ее горла вырывались странные, неземные звуки, а все тело содрогалось в конвульсиях безостановочных спазм. Обхватив руками за шею, она сдавила меня как в тисках; язык ее сделался плотным, необъятным, словно набухнув взбунтовавшейся кровью. Я пробовал высвободить свой член из пылающей печи рта Коринны, но безрезультатно: как я ни изворачивался, она ухитрялась повторять все его зигзаги, для вящей надежности покалывая его острыми краями зубов.

Тем временем Кристину все сильнее сотрясал тайфун неистового оргазма. Изловчившись высвободить руку, зажатую между ее спиной и диваном, я провел ладонью вниз по ее груди. Чуть ниже пояса рука столкнулась с чем-то жестким и волосатым, во что я инстинктивно вцепился пальцами. -- Черт, это же я, -запротестовал Карл, отодвигая голову в сторону. В тот же миг Кристина с удвоенной энергией принялась отрывать меня от Коринны, но последняя и не подумала капитулировать. Наконец Карл всем телом навалился на дошедшую до полного самозабвения Кристину. Теперь я мог сколько душе угодно тискать и пощипывать ее сзади, переложив на Карла заботу трудиться над нею спереди. Она так вертелась, так исходила 'потом, издавала такие стоны, что мне подумалось: бедняжка, у нее вот-вот крыша поедет.

Внезапно все кончилось. Кристина одним махом соскочила с дивана и устремилась в ванную. На секунду или две в комнате воцарилось молчание. Затем, будто всем троим в рот одновременно попала смешинка, мы разом расхохотались. Громче всех Карл, чьему кудахчущему смешочку, казалось, не будет конца.

Мы еще ржали как одержимые, как вдруг дверь ванной широко распахнулась. На пороге, в полосе яркого света, стояла нагая Кристина с пламенеющим лицом, в негодовании вопрошавшая, куда подевалась ее одежда.

-- Вы мне отвратительны! -- заорала она. -- Выпустите меня отсюда!

397