Тихие Клятвы (ЛП)

Большинство людей считали Кейра хладнокровным — идеально бесстрастным, но я знал его лучше. Я видел, как в детстве его оттаскивали от драки, слюна стекала по подбородку, а в глазах было безумие. Единственная причина, по которой он так жестко контролировал себя сейчас, заключалась в том, что под поверхностью постоянно кипела буря эмоций. И в такие моменты я чувствовал, как близки эти эмоции к тому, чтобы вырваться наружу.

— Нет, я справлюсь. Я не хочу злить его до того, как сделка будет заключена. Просто нужно установить некоторые правила.

Кейр кивнул. — Дай мне знать, если что-то изменится.

Мой кузен был рад подшутить надо мной из-за моих чувств к Ноэми, но когда дело касалось плохого обращения с женщиной, ни у кого из нас не было чувства юмора. Я знал, что он прикроет меня в этом вопросе.

Теперь нужно было получить ответы от моей будущей невесты. Это будет интересная поездка домой…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Не аквамарин или бирюза — безупречный камень на моей руке был насыщенного темно-синего цвета.

Точный оттенок глаз Коннера.

Так ты не забудешь, кому принадлежишь.

Когда час спустя я сидела в его машине, его слова прокручивались в моей голове, а мой взгляд был прикован к кольцу. Не случайно камень, который он выбрал для меня, выглядел так, словно был сделан из того же материала, что и его поразительные радужки.

Я не была уверена, как я к этому отношусь.

В некоторых отношениях этот жест казался личным. Интимным. Если бы давний бойфренд так подошел к выбору кольца, я бы упала в обморок от романтического характера его выбора. Частичка его всегда со мной. Но это была не наша ситуация. Был ли хоть какой-то шанс, что он действительно испытывает ко мне чувства, или я была просто очередным приобретением, а кольцо — его клеймом?

Я поморщилась от странной боли в груди.

— Как часто? — Его тихий голос был жидким шоколадом с примесью мышьяка.

— Что? — спросила я в замешательстве.

— Как часто он поднимает на тебя руку?

Конечно. Я знала, что это произойдет, когда Кейр сказал мне, что Коннер отвезет меня домой, но кольцо отвлекло меня. Драгоценный камень в восемь каратов сделал это с девушкой.

Я сделала медленный, очищающий вдох. — Раньше он никогда не беспокоился обо мне, — объяснила я, понимая, что должна что-то ему дать. — После смерти мамы все изменилось. Не все так плохо. Просто он может легко разозлиться.

Коннер не сводил глаз с дороги, но его ярость была видна по его сжимающей руль хватке. — Он делал это с твоей матерью?

Снова эта боль запылала в моей груди.

— Если и сделал, то я никогда не была свидетелем этого. Я столько раз задавалась этим вопросом, но не думаю, что когда-нибудь узнаю наверняка.

— Твой брат позволил ему сделать это с тобой?

Моя голова мотнулась в сторону, глаза расширились. — Нет! Конечно, нет. Санте понятия не имеет. Не смей винить его.

Коннер перевел взгляд на меня, молчаливо предупреждая, что он будет обвинять того, кого захочет. Я откинулась на сиденье и разогнула губы в ответ, но так и не смогла этого сделать. Машина вдруг резко дернулась в сторону, и моя верхняя часть тела ударилась о дверь.

Коннер выкрикнул убийственное проклятие, крепко сжимая руль, чтобы попытаться выровнять нашу траекторию.

— Что это было? — воскликнула я, пытаясь разглядеть, во что мы врезались.

— Лицом вперед, Эм. Головой вниз, — приказал он. — Кто-то чертовски хочет умереть. — Он прорычал последнюю фразу, переведя взгляд на зеркало заднего вида.

Снова машина за нами пронеслась мимо задней части, отправив BMW Коннера в боковой полет. Байрны жили за городом, в одном из немногих районов с деревьями и холмистыми, извилистыми дорогами. Еще пара миль, и мы вернемся на шоссе, но я не была уверена, что мы проедем так долго.

Ледяная река страха бурлила под поверхностью моей кожи. Когда в ушах раздался громкий выстрел, мое колотящееся сердце пропустило целую горсть ударов.

Секунду ничего не происходило. Этого времени хватило, чтобы прийти в замешательство, прежде чем задняя часть машины завибрировала и подпрыгнула, предупреждая о спущенном колесе.

— Ублюдок, — прошипел Коннер, хватаясь за руль внезапно громоздкой машины. Они прострелили одну из наших шин. Мы превысили скорость, чтобы оторваться от преследователей, и теперь находились на грани полного хаоса.

Воспоминания о пролетающих мимо машинах и неистовых криках моей матери нахлынули на меня. Воспоминания о разбитых стеклах, о залитом кровью металле, изгибающемся и деформирующемся, о паре и дыме, наполнявшем воздух.

Ужас, соединенный с болью в сердце, затуманил мое зрение и подтолкнул мой пульс к опасному уровню.

— Мама, — кричала я. — Нет, мама.

Рука хлопнула меня по груди прямо перед тем, как мое тело покачнулось из стороны в сторону. В ушах визжали шины, почти заглушая поток мужских проклятий.

Мое прошлое и настоящее настолько размылись, что я не могла ничего понять. Когда машина остановилась, я была слишком дезориентирована, чтобы думать. Я просто знала, что должна спасти ее.