Тихие Клятвы (ЛП)

Между нами возникла странная близость, пока наши глаза оставались прикованными друг к другу. Она нагрела комнату пугающим электрическим током.

Стиснув челюсти, Коннер соскользнул с кровати. — Оставайся там, — пробормотал он и направился в ванную. Когда он вернулся, в одной руке у него была влажная мочалка, а в другой — сухая. Я была приятно удивлена, когда он осторожно протер мою дырочку влажной тряпочкой, и обнаружила, что он нагрел ее до успокаивающей температуры. Удовлетворившись своей работой, он вытер меня насухо, а затем протянул руку, чтобы помочь мне подняться. — Тебе нужно пописать, а потом принять обезболивающее.

— Да, сэр, — игриво ответила я, за что тут же получила шлепок по заднице.

Он принес мне стакан воды, пока я ходила в туалет. Затем мы почистили зубы и вернулись в спальню, чтобы свернуться калачиком под тяжестью секретов, все еще нависших над нами.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

— Твоя мама была сестрой Агостино, не так ли? — Я собирался оставить эту тему до утра, но никак не мог успокоить свои метавшиеся мысли. Ноэми еще не заснула, и я решил, что, возможно, прежде чем мы сможем отдохнуть, нужно будет коротко поговорить.

— Да. Она и тетя Этта были близняшками, а дядя Агостино — их старший брат.

Это было то, чего я боялся. — Он и Ренцо хотели бы знать правду, но я не уверен, что мы должны что-то говорить. — Я обдумывал этот вопрос в своей голове последние десять минут. Насколько я мог судить, не хватало одной важной информации. — Почему Фаусто убил свою жену, Ноэми?

Я прижимал ее к себе, поэтому было легко почувствовать, как ее тело напряглось в ответ на мой вопрос. Я не удивился. Когда она впервые открыла правду о смерти своей матери, я почувствовал, что она что-то скрывает.

— Не все ли равно, почему? — тихо спросила она, ее голос был измучен месяцами страданий. Наверное, это был ад — жить с человеком, который причинил столько боли в ее жизни.

— Боюсь, что имеет. Мне нужно знать, что произошло. — И снова я почувствовал, как напряжение в ее теле усиливается, поэтому я продолжил. — Обычно мы не вмешиваемся в домашние разборки людей, не входящих в нашу организацию. Но если в ее смерти есть что-то большее, чем агрессивный муж, твоему дяде может понадобиться информация.

— Ты будешь вмешиваться, если это что-то большее? Мой отец, скорее всего, узнал бы, что ты был источником этой информации.

— Да, но мы обязаны хранить определенную лояльность Донатису. Мне не нравится вмешиваться в дела мафии, но если мы единственные, кто обладает этой информацией, это может быть необходимо.

Она молчала достаточно долго, чтобы беспокойство укололо меня в затылок.

— Я согласна, что это деликатный вопрос, — наконец сказала она. — Вот почему я думаю, что ты должен оставить это мне. Позволь мне сохранить это в семье.

Моя реакция была бурной. Ни за что на свете я не отправлю свою жену в центр потенциально опасной ситуации. — Этого не произойдет, Эм, так что даже не пытайся.

Ноэми вырвалась из моей хватки и повернулась лицом ко мне в темноте. — Пожалуйста, Коннер. Это я должна поговорить с дядей. Я хотела с самого начала, но так беспокоилась о защите Санте, что сдерживалась. Это я должна это сделать, и тогда ты и твоя семья не окажетесь в центре событий.

Мне это ни капли не понравилось, но она была не совсем неправа. Если бы я был на ее месте, я бы утверждал то же самое. — Ты знаешь, что твой брат сейчас не в большей безопасности, чем раньше.

Она вздохнула, снова расслабившись в моих объятиях. — Я знаю, но это должно быть сделано. И я бы предпочла этот путь, чем… ну, скажем так, втягивать в это тебя и твою семью, что только ухудшит ситуацию.

Я хмыкнул, раздраженный тем, что она все поняла. — Я не даю никаких обещаний, но я подумаю об этом.

Организовать встречу, чтобы она поговорила с дядей, было бы не так уж плохо, но я не мог представить, как можно не присутствовать на ней. А если бы я присутствовал, то мог бы и сам с этим разобраться. Все это было дерьмовой ситуацией. Мне не нравился ни один из вариантов, но я знал, что мы должны что-то предпринять, даже если это будет игнорирование всего этого.

Я лежал и продолжал размышлять, пока моя молодая жена погружалась в сон. Возможно, после нашего разговора ей стало легче, но я прекрасно понимал, что она уклонилась от ответа на мой вопрос о причинах убийства ее матери. Фаусто не разбушевался и случайно ударил свою жену со всей силы. Она погибла в автокатастрофе, а значит, ее смерть была преднамеренной. Это не было бытовым, это было убийством.

Но как я мог винить Ноэми за то, что она сдерживалась, когда я делал то же самое?

Я до сих пор не рассказал ей о своем отце. Я должен был, но слова были заперты внутри. Правда все еще казалась слишком голой. Слишком невероятной, чтобы быть настоящей.