Тихие Клятвы (ЛП)

Шшш, детка. Все хорошо… Я держу тебя.

Его слова бесконечно повторялись в моей голове. Я была в полной истерике. Логично, что ему нужно было успокоить меня, прежде чем мы закончим стрельбой, но мое сердце хотело прочитать его действия. Я хотела, чтобы ему было не все равно.

Я могла только представить, что он думал обо мне теперь, когда видел, как я полностью вышла из себя. Я была совершенно не в себе.

Вздохнув, я оперлась локтем на дверь и закрыла глаза рукой, молясь, чтобы этот день поскорее закончился.

К тому времени, когда Коннер скользнул на водительское сиденье, его кобальтовые глаза полностью заледенели. Какова бы не была природа его переменчивых мыслей, я не собиралась их прерывать. До конца поездки мы оба молчали.

Впервые за шесть месяцев я почувствовала облегчение, приехав домой. Коннер проводил меня до двери. Я ожидала, что он уйдет, как только Умберто ответит, но он попросил позвать отца и велел мне подняться наверх. У меня не было ни сил, ни желания спорить. Однако, добравшись до своей комнаты, я поняла, что у Коннера была не одна причина желать встречи с моим отцом. Я решила, что он хочет обсудить наш близкий к смерти опыт, и забыла о том, что мы обсуждали за несколько минут до того, как это произошло.

Стал бы Коннер говорить с отцом о том, что тот причинил мне боль?

Непреодолимый прилив паники охватил меня, и не из-за моей собственной безопасности. Второй раз за последние несколько часов я беспокоилась о Коннере.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

— Не просто так ты весь в крови? — непринужденно спросил Фаусто Манчини, когда присоединился ко мне у входа в свой дом.

Сегодня я уже убил одного человека, и мои руки болели от желания выжать жизнь из другого. Увидев Фаусто, я узнал, что он издевался над своей дочерью, и убийственная ярость вырвалась на поверхность. Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы заставить себя сохранять спокойствие. — По дороге сюда у меня возникли небольшие проблемы.

Его взгляд метнулся к лестнице. — Я так понимаю, моя дочь вернулась благополучно?

— Она цела и невредима, но потрясена. Я отправил ее в ее комнату. — Я медленно подошел ближе, опустив взгляд на свои руки, лежащие передо мной. — Все могло пойти совсем по-другому. Ноэми могла пострадать, и хотя мы еще не женаты, я считаю ее своей ответственностью. — Я поднял свой взгляд на него, смерив его злобным взглядом. — Если кто-нибудь причинит вред женщине, находящейся под моей защитой, я разорву этого ублюдка на куски. Сегодня я продырявил одного из этих людей, а второй пожалеет, что сделал это, когда я его поймаю.

— И ты говоришь мне это потому…? — спросил Фаусто, его губы начали кривиться.

— Просто подумал, что тебе, как моему будущему тестю, будет полезно это знать. Я защищаю то, что принадлежит мне. — Я не стал бросать ему такой многословный вызов, но не сомневался, что мое сообщение было получено. — А теперь, если ты меня извинишь, у меня есть дела. — Я отрывисто кивнул и позволил себе выйти. Последние остатки моей вежливости истекли.

Мне было приятно противостоять ему. Я хотел, чтобы этот ублюдок знал, что я наблюдаю за ним. Только так я мог спокойно оставить Ноэми на его попечение. Если бы он знал, что я слежу за ним, он бы понял, что ему не удастся выкрутиться.

Однако на всякий случай я решил, что лучше всего будет обратиться к главе семьи для встречи. Для итальянцев главное — структура и правила. Будучи простым капо, Фаусто не мог принимать никаких важных решений относительно союза. Было бы разумно проследить за тем, чтобы босс Моретти был в курсе моих перспектив на случай, если Фаусто начнет распространять какую-нибудь ложь. Я не хотел, чтобы эта стычка переросла в войну.

Два часа спустя я оставил свою машину в ремонтной мастерской и одолжил несносный желтый Mustang Бишопа, чтобы встретиться с Ренцо Донати в офисе у доков. Каждая из пяти семей специализировалась в определенных областях. Семья Моретти занималась синими воротничками — сталелитейными заводами, бригадирами и грузчиками.

Отец Ренцо, Агостино, был главой организации. Дон, босс или как там его еще называют. Я бы с удовольствием поговорил с ним, но аудиенции с боссом были редкостью. Мне пришлось довольствоваться его сыном, младшим боссом.

Я никогда раньше не встречался с этим человеком, но первые впечатления убедили меня, что мы с ним говорим на одном языке. На самом деле, проницательный блеск в его глазах напомнил мне Кейра.

Ренцо был проницателен.

Это было видно по дорогому покрою его дизайнерского костюма и непринужденно-утвердительной манере держаться. Не напыщенный и не броский, просто уверенный авторитет.

— Это довольно необычно. Ты должен это понимать, — сказал Ренцо в знак приветствия.

— Я понимаю, что обычно это должен был бы сделать мой дядя, как глава нашей организации, но это дело было несколько деликатным. Я предпочел осторожность формальностям.

Сильно татуированный мафиози поднял подбородок, показывая, что я вызвал его любопытство.