Тихие ночи

Осталось вернуться, проконтролировать выполнение операции «Мальчишник сепаратистов», добавить несколько очень важных деталей. И если не провожусь слишком долго, то можно, впрочем, и нужно, заглянуть на еще один огонек.

Без всяких приключений, предварительно сменив обувь на берегу, спустился в подземелье. Здесь нужно было забрать опустевший и значительно полегчавший тактический рюкзак с оборудованием и неиспользованными средствами, такими, как бутылка горючего пойла, да и выход располагался удобно для посещения пациентов.

Вот только чем ближе пробирался к нему, тем больше рождалось сомнений, что все пройдет без сучка и задоринки, учитывая, что тусклый свет выбивался в центральную галерею именно из нужного мне коридора. Еще через несколько секунд послышалось несколько ругательств, произнесенные глухим мужским голосом, затем какая-то возня.

И женский, хриплый, в каком угадывался знакомый:

— Не подходите! Богами клянусь… лучше не подходите! А то…

Осторожно и очень быстро заглянул за угол. Вот это фактор неопределенности, так фактор. Предо мной предстала замечательная картина, от какой хотелось покрыть все не менее жестким матом, чем прозвучавший с минуту назад. Хотя обещал Хельге не выражаться, и слово свое практически не нарушал. Два угрюмых бородатых мужика, каких Глэрд знал только на лица, но у обоих имелось родовые кинжалы, а значит, они вполне возможно обладали умениями и тотемами. И не про них ли рассказывал Сим? Потому что третье действующее лицо — зажавшаяся в угол Амелия, в руках которой блестел в свете магического фонаря небольшой нож.

Как невовремя… Хотя почему нет? Николас и Юна уничтожены практически без всяких спецэффектов. По-тихому. Найдут их тела ближе к утру или утром. Придушить пару человек на мальчишнике — минутное дело. Даже, если придется обставлять все, как будто они задохнулись в дыму. Все подготовлено.

— Убери свою зубочистку! — степенно приказал один бородачей, явно главный, — Все равно расскажешь, куда красное золото дела! А ты куда смотрел? Как она смогла развязаться, мрочий слизень? Почему у нее нож?

— Откуда я знаю?! Обыскивал… — неохотно, будто выдавливая слова из себя, ответил напарник, его перебивая рассерженной кошкой зашипела знахарка:

— Я не видела его в глаза, в который раз повторяю! Не знаю о чем вы говорите!

— Куда оно тогда делось? Ты одна оставалась с трофеями ронеца, он нанял орков, те при разгрузке ничего бы не взяли. Кто тогда? Маг сразу и после того, как аристо в себя пришел, прибывал с проверкой. И скажу точно, если бы он что-то нашел, то нас бы тут не было. Мальчишка бы сразу о такой находке всем рассказал. Похвастался. Так что, Амелия, не нужно врать, больше тебя — некому, гоблы бы не осмелились. Они его принесли и должны были передать. Да и как-то ты неожиданно стала дела сворачивать, по слухам собираясь в Халдогорд…

— Никуда я не собралась! Вы — мрочьи выкидыши! Предатели! Да я вам лично бошки поотрезаю! Мало того, что вас любой из родов за меня уничтожит, выжжет ваше гнилое семя! А, когда узнают о шашнях с тварями, то… — продолжала злобно шипеть целительница.

— Это ты себе льстишь, дорогая, — спокойно и чуть устало перебил бородач, — И в свою незаменимость зря поверила, та же Лакреция знает не меньше, лечит не хуже и зелья готовит порой лучше, а опыт… Опыт дело наживное, наберется. Народ с твоим уходом не ослабеет. Кому ты нужна, карга старая? Кто за тебя вступится? Запомни и осознай. Ты. Осталась. Одна. Твоего рода больше нет. После твоей смерти все забудут о Росомахах, как о многих других слабаках. Сейчас у тебя простой выбор, либо ты рассказываешь все добровольно и умираешь легко, потому что так нужно. Либо принимаешь страшные муки, но тоже все рассказываешь и умираешь. Уж поверь мне, есть у нас способы любому, а уж тем более любой, развязать лживый язык. Тем, что ты очнулась и выпуталась… Сделала проще нам. Тащить меньше. Это место ничем не отличается от других, таких же. Тут можешь орать, не орать, никто не услышит, и никто не придет на помощь! Так что, выбор за тобой! Итак, повторюсь еще раз, где…

— Ах вы! — Амелия бросилась на злодеев с ножом, с отчаянной непоколебимостью в глазах, точно зная, что вступала в последний и решительный.

И почему ты такая взрослая, красава?

Целью выбрала оратора, второй молчал, оба странно ухмыльнулись и даже не двинулись с места. Крохотное лезвие замерло на расстоянии пары пальцев от шеи бандита, он же в свою очередь, будто лениво наградил пощечиной целительницу. При всей напускной небрежности, удар был таким быстрым, что уклониться у нее не получилось бы. Шлепок. И Амелия распростерлась на полу, но оружие из руки не выпустила. Валькирия.

— Говорю же, не дергайся! Легче будет…

— А лучше подергайся, подергайся, люблю строптивых, они разжигают во мне страсть! — неожиданно вмешался второй, какого я уже начал воспринимать, как предмет мебели.

— Ааааа! — безумно заорала знахарка, вновь с низкого старта слепо бросаясь в атаку.

Хохотнуть напарники успели по разу, женщина сделать два шага, а затем…