Тихие ночи

Решил, прежде чем рубить с плеча, поинтересоваться у лэрга нюансами, он с богом накоротке, поэтому может и даст дельный совет относительно небесного девайса, как с ним быть и работать. В целом, перчатка не мешала. Но у меня сразу возникли другие мысли, коль это редкий артефакт, то таская его на виду, не получится ли встретиться с желающим завладеть им. Как? Например, путем отрубания руки покойнику. Отличный подарок, с двойным дном. Ладно, пока нечего гадать и уж тем более слезки лить. Купировать угрозу в принципе можно просто — маскировка в помощь, все равно идти к кожевнику.

Одновременно с думами анализировал обстановку.

Оказался я в незнакомом помещении три шага на семь, стены из дикого камня высотой около метра семидесяти. И где-то два с половиной до потолка по центру. Приглушенное песнопение раздавалось из-за толстой приоткрытой деревянной двери, оббитой стальными полосами. Рядом с ней висел на железном крюке магический фонарь. Больше мебели, как и окон, в келье не имелось, только под самым потолком напротив входа квадратное отверстие, перекрытое решеткой в палец толщиной.

Я же сидел на узком топчане из грубых досок, с тонким тюфяком в изголовье.

Раз куда-то успели перетащить, то следовало два вывода. Первый, времени прошло немало с момента наших посиделок после схватки с мертвецами и де Лонгвилем. А второй, тело не покидало реальности, хотя мне показалось иначе. Конечно, имелись и другие варианты, но те отмел, как совсем фантастические. Последнее же умозаключение не порадовало, учитывая наплевательское отношение божеств к делам презренных разумных, вырвать сознание они могли в любой момент. Например, во время боя. Тоже с этим предстояло разобраться. Если все так, то шансы упокоиться на ровном месте возрастали в геометрической прогрессии.

В этот момент распахнулась дверь и на пороге показался верховный жрец храма всех богов эрг ин Сеналь. Сухощавый мужчина далеко за сорок, абсолютно лысый и гладко выбритый, с черными татуировками на переносице в виде все того же валькнута, а на висках затейливая вязь неких рун. Глаза синие, легко разгорающиеся от своих же речей. Фанатичные. Черты лица тонкие, аристократичные. Одет он был в серый балахон с глубоким капюшоном, перепоясан широким ремнем, к какому справа серебряными цепями крепился фолиант в кожаном переплете с золотыми углами, и закрывающийся на массивный замок. Рядом со стальными кольцами-креплениями книги нашлось место для боевого ножа, на левом боку висел изогнутый молоток-клевец очень похожий на мини-косу с изогнутым косовищем оставшуюся после де Лонгвиля.

На шее гостя красовалась толстенная цепь из черного металла с кулоном в виде треугольника, в какой был вписан мерцающий ограненный красный камень. В левой руке, где каждый палец унизывал перстень, служитель культа сжимал длинные четки, бусинами служили искусно вырезанные черепа цвета слоновой кости. А в правой эрг держал кувшин литра на два. Отметил печатку на указательном пальце в форме все той же мертвой головы. И еще, несмотря на отсутствие феноменальных статей, как у Турина, от жреца веяло некой силой. Незримой запредельной, дикой, моментально вспыхивающей и сжигающей все вокруг, как та же плазма, после попадания в энергетический элемент ксеносов из тактического бластера. Она попыталась заставить меня посмотреть в пол, но справившись с порывом, стал беззастенчиво разглядывать гостя или хозяина. Ему это не понравилось, скривился. Зло зыркнул и только потом пробасил:

— Вижу ты очнулся, аристо! — голос отличался глубиной и мощью.

С другой стороны, чтобы перекрикивать толпу и вести душеспасительные проповеди именно такой и требовался. Учитывая какие тот озвучивал главные посылы — вокруг враги, убивай всех, а божества сами разберутся, кого во флот, а кого и в пехоту; Империя превыше всего; Император посланец богов; старые небожители — отродья Хаоса, так как приветствуют жертвоприношения, и каждый должен бороться с их влиянием, предавая огню и мечу капища и последователей. Во славу Кроноса разить, сук. Где-то я уже это все слышал и проходил, пусть и в других вариациях. Слагаемые менялись, сумма оставалась константой — «кто не с нами, тот против нас».

Мысли пронеслись мгновенно, а я едва не кинулся к эргу, чтобы вырвать кувшин, забрать его даже с боем. Сглотнул слюну, утвердительно кивая в ответ на вопрос и смотря завороженно только на емкость с живительной влагой. Жажда, какую не чувствовал, и какая сейчас атаковала, столь стремительно, словно затаившийся скрайс зазевавшегося транс-зольдена из последних поступлений во время реорганизации ВС Альянса.

Жрец видимо хорошо понимал мое состояние, поэтому без долгих экивоков и бесед, сначала протянул посудину, напутствовал:

— Это вода! Пей мелкими глотками, и немного. Иначе нагадишь на месте, портки снять не успеешь!