Тихие ночи

Лэрг обвел сидящих за столом таким взглядом, как на скотобойне туши осмотрел, устало, и чуть печально, отчего даже Медведь рефлекторно поежился, а затем сотник принялся раздавать приказы. Голос спокойный-спокойный, ровный-ровный, и вот этот переход из практически сонного состояния в режим маньяка (берсеркером тут и не пахло), а затем обратно, заставлял задуматься. Я бы на себя теперь и медной монеты не поставил, даже если бы напал из засады под невидимостью с применением парализующих или сонных гранат. И становилось предельно понятно, что сотник ничуть не бравировал и не лукавил, когда говорил про игру в поддавки с адептом древних богов, в какую по недоразумению я влез.

— Выкиньте отсюда всю падаль. Если до вечера ее не заберут из мертвецкой, то сожгите, — небрежно бросил стражникам, ткнув пальцем в сторону трупа.

— Лэрг, этого тоже в мертвецкую? — острие меча воина указало на скалящегося от боли старосту.

— Пока нет, он мне еще нужен за столом. Мэтр де Кроваль, помоги ему.

— Кровь у него сейчас сама остановится, амулет высшего исцеления включился, а мне потом не настроится на артефакт истины в ближайшие три дня. Выполнять? — робко пролепетал тот. Отлично, между делом важная информация продолжала исправно поступать.

— Тогда не нужно. Оставим все как есть. Без руки еще никто не умирал.

— Голову! Лэрг, отдай голову брата! — почти прорычал Кром, в глазах которого ненависть пыталась затопить безнадежность и бессилие.

Турин окинул безразличным взглядом потерпевшего, потом кивнул стражникам:

— Хорошо, оставьте ее! А ты займи свое место. Слушать можешь, и даже говорить. Иногда, — последовало распоряжение.

Отличный антураж получился для заседания. Железный щекочущий ноздри запах крови, который пропитал все вокруг. Все оттенки красного на стене и полу. Лужи и кляксы. Отрубленная рука и отрезанная голова, начинавшая пованивать. Я отчетливо ощущал трупный запах, хотя чему удивляться — мозги трактирщика протухли задолго до смерти. И Малый совет только начался. Вдохновляюще. Как бы каждого второго отсюда не вынесли вперед ногами.

Тишина становилась все тягостней. А староста, культя которого в течение нескольких десятков секунд покрылась новой розовой кожей, левой подхватил пусть и за волосы, но аккуратно башку Тарина. Он занял свое место, поставил голову так, чтобы та смотрела бельмами глаз навыкат на меня. Я с трудом подавил шалое желание подмигнуть. Видимо другого эффекта добивался Кром, поэтому подумав, все же повернул ее лицом к себе. Отчего с моего ракурса казалось, что сейчас на столешнице находился крайне волосатый и довольно грязный мяч.

Что удивительно? А то, что староста не вопил белугой, мол «помогите, братцы, защитите от беспредела». Наоборот, он порой виновато смотрел на сотника, тот решил прояснить обстановку:

— Итак, что мы увидели? Все просто. Первый раз я предупредил уважаемого Крома из рода Волков, что карать и миловать по своей воле здесь может только один человек — тот, кого назначил Великий герцог, на чьих землях вы проживаете. Это я. Запомните, я — есть Закон, а не некто иной. Покушаясь на привилегию судить и приводить в исполнение приговоры, вы показываете небрежение власти. Вы можете вызывать на поединок чести кого-либо, действуя по законам империи… Но убивать вот так… Нет. И если я Крому при повторном нарушении закона отрубил руку, так как он все же староста и выбран вами, то следующему решившему испытать мое терпение на прочность, простой смерти не обещаю. А слово мое закалено в горниле Кроноса, — вроде бы простые, пафосные фразы, но сказаны они были так, что даже у меня пусть не мороз прошел по коже, но сделалось неуютно. Подсознательные реакции тела, как при виде матерого ксеноморфа, а лэрг, похоже, поопасней был, — Далее, своего голоса род Волков лишается на три Малых совета. Пока на три. Посмотрим на поведение. А то и перевыборы проведем. Экстренные. Кром все это знал, — взгляд Турина остановился на старосте, а тот поспешно закивал утвердительно, — Как и знал на что шел, когда решил убить здесь Тринг-Тонга из рода Ласок. И поэтому не только понес наказание, но и добровольно делегировал мне свои полномочия. С должности гражданского главы Черноягодья, проводящего вашу волю и озвучивающего ваши чаяния, я его не снимаю, но если он будет впредь столь же несдержан, то на корм мрокам пойдет его старший сын, — небрежно указал пальцем он на руку и родовой кинжал, а Волк сбледнул с лица, — Кстати, мэтр, потом останови гниение, и вообще оставьте эту экспозицию нетронутой, чтобы служила напоминанием каждому. Увековечь ее. Еще, Кром не имеет права отращивать новую руку на протяжении следующих четырех декад, как и привязывать к себе другое родовое оружие. Чтобы проникся и осознал проступок. Ты понял меня?

— Да, лэрг Турин, — виновник торжества даже сделал неосознанный порыв, чтобы подняться и вытянуться в струнку. На меня таким образом действовал только один человек, наш ротный Папаша Эндрю.

— Ты согласен с моим решением? Или находишь его несправедливым? — хорошие вопросы, учитывая, что все уже случилось.