Тихие сказки

— Какая смешная морковка, — сказал один шустрый зайчонок, — дай ее мне, ты же добрый.

Но Белый Заяц только покачал своей пушистой головой с опущенным ухом и сказал:

— Это не морковка. И это не для еды.

— А для чего же?

— А вот слушай.

Заяц приложил странную морковку к подбородку, достал откуда-то из- за пазухи тонкую серебряную палочку, положил ее на эту странную морковку и стал водить палочкой по морковке. И раздалась музыка. Какая это была музыка! Зайцы никогда не слышали ничего подобного. Они постепенно забыли и про капусту, и про морковку, и про все свои дела. Они даже позабыли про свои уши, свои лапы и хвосты. И уши, и хвосты, и лапы устроились как им только хотелось — в самых невероятных положениях. Одно ухо устремлялось вверх, а другое позабывало подняться и торчало врастопырку; одна лапа держалась за ус, другая висела в воздухе. Вообще, если бы зайцы посмотрели на себя со стороны, они наверное расхохотались бы. Но в том-то и дело, что они на себя не смотрели, а слушали. Они слушали, как Белый Заяц играл на скрипочке, потому что странная морковка была не чем иным, как маленькой волшебной скрипочкой с серебряным смычком.

— Так вот что так долго искал Белый Заяц. И нашел-таки!

— Зайцы собирались вокруг него на полянке. Их было все больше и больше, и все они слушали, и хотя скрипка не говорила никаких слов, зайцы понимали очень ясно, что она хотела сказать:

— «Все хорошо! Все очень-очень хорошо! Все так хорошо, — говорила волшебная скрипочка, — что это невозможно передать. Все деревья это знают, и небо знает, и птицы знают. Все ручейки и травинки знают, как все удивительно хорошо, и только зайцы не знают, но вот теперь должны узнать и зайцы, а может быть и другие звери».

— Когда Белый Заяц кончил играть, зайцы постепенно опомнились, подобрали свои лапы, и хвосты, и уши, заставили их принять надлежащее положение, вздохнули и побрели по своим норкам. Но теперь уже зайцы не могли жить без волшебной скрипочки и только ждали, чтобы Белый заиграл. Хотя не все, конечно. Некоторые говорили: «Да ведь неправда все это. Он говорит: „Все хорошо, все очень- очень хорошо”. А как же хорошо, когда на свете есть волки и вовсе не всегда есть капуста и морковка?» Но когда скрипочка начинала играть, даже и эти зайцы забывали про все, что сами говорили, и выходили на полянку слушать. И овцы, и козы из деревни приходили слушать Белого, и белочка заслушивалась и забывала скакать по деревьям.

И вот однажды, когда народу собралось видимо-невидимо, раздался крик, да такой страшный! Музыка разом оборвалась. Все обернулись и с ужасом увидели волков. Волки уже задрали двух зайцев, а остальные бросились врассыпную кто куда. Только Заяц-скрипач не убежал. Он стоял посреди поляны, глядел на волков своими большими удивленными глазами и плакал. Волки приближались к нему, но он как будто совсем не пугался, и плакал вовсе не о себе, а от жалости и горя, что на свете есть волки.

«Как же так, — думал он, — я ведь знаю, что все хорошо, что все так хорошо! И деревья это знают, и птицы, и ручейки, и вдруг… Значит, или то, что мы знаем, неправда, или злых не должно быть. Нет, то, что я знаю, — правда! Но как же, как же это все понять?!»

Волчья морда была совсем уже близко, и вдруг Заяц услышал голос:

— То, что ты знаешь, — правда, мой Белый скрипач. Все правда!

Заяц обернулся и увидел рядом с собой Девочку с синими-синими глазами.

Обыкновенная Девочка, только глаза необыкновенные. Да нет, она, наверное, все-таки необыкновенная, она волшебница. Неужели волки просто не выдержали человеческого взгляда и потому отступают?

Как бы там ни было, но волки не выдержали ее взгляда и ушли.

А Девочка сказала еще раз:

— Все правда, что ты знаешь, мой милый Заяц. Никогда не сомневайся в этом, хотя понять эту правду очень трудно.

Девочка говорила это, а сама плакала, так ей было жалко зайцев, которых задрали волки. А потом она сказала:

— Я построю Белый город, где не будет волков и лис. Где будут только зайцы, ягнята и цветы. В этом прекрасном городе они будут в полной безопасности. Ни один волк не сможет проникнуть туда и там никто не будет плакать (разве только от счастья, но это не считается).

И она взмахнула волшебной палочкой, точно такой серебряной палочкой, как смычок Белого Скрипача, и огородила место большой белой стеной.

— Вот город, — сказала она.

И там, где она взмахивала серебряной палочкой, там вырастал белый домик, который сам светился. И в городе этом было так красиво, как еще нигде и никогда не было.

Но вдруг одна старая зайчиха сказала:

— Простите, пожалуйста, а где же здесь будут огороды? Всюду одни цветы, и деревья, и ручьи, и речки, и озера, и светящиеся дома. Это, конечно, чудо как хорошо, но все-таки как же без капусты с морковкой?

— Капуста с морковкой появятся. Их будет столько, сколько тебе надо, как только ты перестанешь думать о них и задавать вопросы.