Тихий американец

— Валяйте.

Он объявил торжественно — таким тоном, словно давно все это выучил наизусть, — что питает к Фуонг глубочайшую любовь и уважение. Он почувствовал их с той самой ночи, когда с ней танцевал. Мне он почему-то напомнил дворецкого, который водит туристов по особняку родовитой семьи. Сердце Пайла было парадными покоями, а в жилые комнаты он давал заглянуть лишь через щелочку, украдкой. Я переводил его речь с предельной добросовестностью, — в переводе она звучала еще хуже, — в Фуонг сидела молча, сложив на коленях руки, словно смотрела кинофильм.

— Поняла она? — спросил Пайл.

— По-видимому, да. Не хотите ли, чтобы я от себя добавил немножко пыла?

— Нет, что вы! — сказал он. — Переводите точно. Я не хочу, чтобы вы влияли на ее чувства.

— Понятно.

— Передайте, что я хочу на ней жениться.

Я передал.

— Что она ответила?

— Она спрашивает, говорите ли вы серьезно. Я заверил ее, что вы относитесь к породе серьезных людей.

— Вам не странно, что я прошу вас переводить?

— Да, пожалуй, это не очень-то принято.

— А с другой стороны, так естественно! Ведь вы — мой лучший друг.

— Спасибо.

— Вы первый, к кому я приду, если со мной стрясется беда.

— А влюбиться в мою девушку — для вас тоже беда?

— Несомненно. Я бы предпочел, Томас, чтобы на вашем месте был кто-нибудь другой.

— Ладно. Что мне еще ей передать? Что вы не можете без нее жить?

— Нет, это слишком. И не совсем точно. Мне, конечно, пришлось бы отсюда уехать. Но человек может все пережить.

— Пока вы обдумываете свою речь, могу я замолвить словечко и за себя?

— Конечно, Томас. Это только справедливо.

— Ну как, Фуонг? — спросил я. — Хочешь меня бросить ради него? Он на тебе женится. А я не могу. Сама знаешь почему.

— Ты уедешь? — спросила она, и я вспомнил о письме редактора у себя в кармане.

— Нет.

— Никогда?

— Разве можно дать зарок? И он тебе не может этого пообещать. Браки расстраиваются. Часто они расстраиваются куда скорее, чем такие отношения, как наши.

— Я не хочу уходить, — сказала она, но ее слова меня не утешили, в них слышалось невысказанное «но».

— По-моему, мне лучше выложить свои карты на стол, — заявил Пайл. — Я не богат. Но когда отец умрет, у меня будет около пятидесяти тысяч долларов. Здоровье у меня отличное: могу представить медицинское свидетельство — меня осматривали всего два месяца назад — и сообщить, какая у меня группа крови.

— Не знаю, как это перевести. Зачем ей ваша группа крови?

— Чтобы она была уверена в том, что у нас с ней могут быть дети.

— Так вот что в Америке нужно для любви: цифра дохода и группа крови?

— Не знаю, мне раньше не проходилось иметь с этим дело. Дома моя мама поговорила бы с ее матерью…

— Относительно группы крови?

— Не смейтесь, Томас. Я, вероятно, кажусь вам человеком старомодным. Поймите, я немножко растерялся…

— И я тоже. А вам не кажется, что нам лучше кончить этот разговор и решить дело жребием?

— Не надо притворяться таким черствым, Томас. Я знаю, вы ее по-своему любите не меньше моего.

— Ладно, валяйте дальше, Пайл.

— Скажите ей: я и не рассчитываю на то, что она меня сразу полюбит. Это придет потом. Но я ей предлагаю прочное и почетное положение в обществе. Романтики тут мало, но, пожалуй, это куда лучше страсти.

— За страстью дело не станет, — сказал я. — На худой конец пригодится и ваш шофер, когда вы будете в отлучке.

Пайл покраснел. Он неловко поднялся на ноги.

— Это гнусная шутка. Я не позволю, чтобы вы ее оскорбляли. Вы не имеете права…

— Она еще не ваша жена.

— А что можете предложить ей вы? — спросил он уже со злостью. — Сотни две долларов, когда вы соберетесь уезжать в Англию? Или же вы передадите ее своему преемнику вместе с мебелью?

— Мебель не моя.

— И она не ваша. Фуонг, вы выйдете за меня замуж?

— А как насчет группы крови? — спросил я. — И справки о здоровье? Вам ведь понадобится такая справка и от нее. Может, и от меня? А ее гороскоп вам не нужен?.. Хотя нет, это обычай не ваш, а других племен.

— Вы выйдете за меня замуж?

— Спросите ее сами по-французски, — сказал я. — Будь я проклят, если стану вам переводить.

Я отодвинул стул; собака зарычала. Это привело меня в бешенство.

— Скажите вашему проклятому псу, чтобы он помолчал. Это мой дом, а не его.

— Вы выйдете за меня замуж? — повторил он.

Я сделал шаг к Фуонг, и собака зарычала снова. Я попросил Фуонг:

— Скажи ему, чтобы он убирался вместе со своим псом.

— Пойдемте со мной, — молил Пайл. — Avec moi note 31.

— Нет, — сказала Фуонг, — нет.

И вдруг вся злость у нас обоих пропала: вопрос оказался так прост — его можно было решить одним словом из трех букв. Я почувствовал огромное облегчение. Пайл стоял как вкопанный, слегка разинув рот. Он с удивлением произнес:

— Она сказала «нет»?..

— Настолько она умеет говорить по-английски. — Теперь мне уже хотелось смеяться: какого дурака валяли мы оба! — Садитесь и выпейте еще виски.

— Мне лучше уйти.

— Последнюю, разгонную…

— Нехорошо, если я все у вас выпью, — пробормотал он себе под нос.

— Я могу достать сколько угодно виски через миссию, — сказал я, направляясь к столу, и пес оскалил зубы.

Пайл крикнул на него с яростью: