Тихий американец

— Все? Подождите, пока вам не станет страшно прожить последние десять лет одному, с богадельней в конце пути. Тогда вы начнете кидаться из стороны в сторону, даже прочь от той женщины в красном халате, — лишь бы найти кого-нибудь — все равно кого, кто останется с вами до самого конца.

— Почему бы вам не вернуться к жене?

— Не так-то легко жить с человеком, которого обидел.

Автомат дал длинную очередь, — не дальше, чем за милю от нас. Может, какой-нибудь нервный часовой стрелял по собственной тени, а может, началась новая атака. Я надеялся, что там атака, — это повышало наши шансы.

— Вы боитесь, Томас?

— Конечно, боюсь. Всеми фибрами души. Хотя разумом понимаю, что лучше умереть именно так. Вот почему я и приехал на Восток. Смерть не отходит тут от тебя ни на шаг.

Я поглядел на часы. Было уже одиннадцать. Еще восемь часов такой ночи, и можно будет отдохнуть. Я сказал:

— Кажется, мы переговорили обо всем на свете, кроме бога. Лучше оставить его на предрассветный час.

— Вы ведь не верите в бога?

— Не верю.

— Если бога нет, для меня все на свете бессмысленно.

— А для меня все бессмысленно, если он есть.

— Я как-то читал книгу…

Я так и не узнал, какую книгу читал Пайл (по всей видимости, это не были ни Йорк Гардинг, ни Шекспир, ни чтец-декламатор, ни «Физиология брака», скорее всего — «Триумф жизни»). Прямо в вышке у нас послышался голос — казалось, он раздается из тени у люка — глухой голос рупора, говоривший что-то по-вьетнамски.

— Вот и наш черед пришел, — сказал я.

Часовые слушали, разинув рты, повернувшись лицом к амбразуре.

— Что это? — спросил Пайл.

Подойти к амбразуре означало пройти сквозь этот голос. Я торопливо выглянул — там ничего не было видно, я даже не мог различить дорогу, но когда я обернулся, то увидел, что винтовка нацелена не то в меня, не то в амбразуру. Стоило мне двинуться вдоль стены, и винтовка дрогнула, продолжая держать меня на прицеле; голос повторил те же слова снова и снова.

Я сел, и винтовка опустилась.

— Что он говорит? — спросил Пайл.

— Не знаю. Наверно, они нашли машину и предлагают этим ребятам нас выдать или что-нибудь в этом роде. Лучше возьмите автомат, пока они не решили, что им делать.

— Часовой выстрелит.

— Он еще не знает, как ему поступить. А когда решит, выстрелит непременно.

Пайл двинул ногой, и винтовка поднялась выше.

— Я пойду вдоль стены, — сказал я. — Если он переведет на меня глаза, возьмите его на мушку.

Когда я встал, голос смолк; тишина заставила меня вздрогнуть. Пайл отрывисто прикрикнул:

— Брось ружье!

Я едва успел подумать, заряжен ли автомат — раньше я не потрудился этого проверить, — как солдат бросил винтовку.

Я пересек комнату и поднял ее. Голос раздался снова, — мне казалось, он твердит одно и то же. Они, по-видимому, завели пластинку. Интересно, когда истечет срок ультиматума?

— А что будет дальше? — спросил Пайл, совсем как школьник, которому показывают на уроке опыт; можно было подумать, что все это не имеет к нему никакого отношения.

— Выстрел из базуки, а то и вьетминец.

Пайл стал рассматривать свой автомат.

— Тут как будто нет ничего сложного, — сказал он. — Дать очередь?

— Нет, пусть они пораздумают. Они предпочтут захватить пост без стрельбы, и это позволит нам выиграть время. Лучше поскорее убраться отсюда.

— А если они поджидают нас внизу?..

— И это возможно.

Солдаты наблюдали за нами; им обоим вместе было едва сорок лет.

— А что делать с ними? — спросил Пайл и добавил с поразившей меня прямолинейностью: — Пристрелить? — Ему, видимо, хотелось испробовать автомат.

— Они нам ничего не сделали.

— Но они же хотели нас выдать.

— А почему бы и нет? — возразил я. — Нам тут не место. Это их страна.

— Я разрядил винтовку и положил ее на пол.

— Надеюсь, вы не собираетесь ее здесь оставить, — сказал Пайл.

— Я слишком стар, чтобы бегать с ружьем. И это не моя война. Пойдемте.

Война была не моя, но знают ли об этом там, в темноте? Я задул фонарь и опустил ноги в люк, нащупывая лестницу. Слышно было, как часовые перешептываются на своем певучем языке.

— Бегите напрямик, — сказал я Пайлу, — в рисовое поле. Не забудьте, там вода, — не знаю, глубокая или нет. Готовы?

— Да.

— Спасибо за компанию.

— Это вам спасибо.

Я слышал, как за спиной движутся часовые; интересно, есть ли у них ножи? Голос из рупора звучал теперь повелительно, словно диктуя последние условия. Что-то шевельнулось в темноте под нами, но это могла быть крыса. Я не решался сделать первый шаг.

— Господи, хоть бы чего-нибудь выпить, — шепнул я.

— Скорее.

Что-то поднималось по лестнице; я ничего не слышал, но лестница дрожала у меня под ногами.

— Чего вы ждете? — спросил Пайл.