Тихий американец

– Я их не осуждаю. На войну нужны деньги.

– Вы любите собак?

– Нет.

– Я полагал, британцы обожают собак.

– Мы думаем, что американцы обожают доллары, но наверняка бывают исключения.

– Не знаю, как бы я жил без Дюка. Порой мне бывает так одиноко…

– В конторе у вас полно компаньонов.

– Моего первого пса звали Принц. Я назвал его в честь Черного Принца. Это тот, кто…

– … Поубивал всех женщин и детей в Лиможе.

– Такого я не помню.

– В учебниках истории об этом не пишут.

Я часто наблюдал, как глаза и рот Пайла искажала гримаса боли и разочарования, когда реальность не совпадала с его романтическими представлениями или когда кто-то, кого он любил и ценил, оказывался ниже установленных им недосягаемых стандартов. Однажды, помнится, я поймал Йорка Хардинга на крупной фактической ошибке, и мне пришлось утешать Пайла: «Людям свойственно ошибаться…» Он ответил с нервным смешком: «Вы, наверное, представляете меня дураком, но я действительно считал его почти непогрешимым. Мой отец, – добавил Пайл, – проникся к нему большим уважением в их единственную встречу, а отцу было нелегко понравиться!»

Здоровенный черный пес Дюк, пыхтевший так долго, что уже создал, должно быть, в помещении устраивавшую его атмосферу, принялся активно обследовать комнату.

– Вы не прикажете вашей собаке успокоиться?

– Ой, простите! Дюк! Дюк, сидеть!

Пес сел и стал шумно вылизывать себе гениталии. Я налил две рюмки и в процессе помешал туалету Дюка. Но тишина продлилась недолго: теперь пес вздумал чесаться.

– Дюк ужасно умный, – сообщил Пайл.

– А что стало с Принцем?

– Его сбила машина на ферме в Коннектикуте.

– Вы переживали?

– Разумеется. Он был мне очень дорог, но я понимал, что Принца не вернуть.

– Если вы потеряете Фуонг, то тоже утешитесь доводами разума?

– Да, надеюсь. А вы?

– Сомневаюсь. Я могу начать все крушить. Вы подумали об этом, Пайл?

– Мне бы хотелось, чтобы вы называли меня Олденом, Томас.

– А мне нет. «Пайл»[26] навевает… ассоциации. Об этом вы не думали?

– Нет, конечно. А вы прямой человек, я таких еще не встречал. Как вспомню ваше поведение, когда я к вам приплыл…

– А я тогда, прежде чем уснуть, подумал, как удобно было бы, если бы вы погибли от взрыва снаряда. Пали геройской смертью. За демократию.

– Не смейтесь надо мной, Томас. – Пайл неуклюже повозил по полу длинными ногами. – Наверное, я кажусь вам тупицей, но я знаю, когда вы шутите.

– Я не шучу.

– По большому счету, вы бы хотели, чтобы ей было лучше.

И тут я услышал шаги Фуонг. Еще минуту назад я не терял надежды, что Пайл уберется до ее возвращения. Он тоже услышал шаги и узнал их.

– Вот и она, – сказал Пайл, хотя имел на изучение ее походки один-единственный вечер. Даже пес встал и замер у двери, которую я оставил открытой для прохлады. Не иначе, он уже принимал Фуонг за члена семьи Пайла. Незваным гостем почувствовал себя я.

– Сестры не оказалось дома, – объяснила она и осторожно покосилась на Пайла.

Может, так оно и было, или сестра велела ей поторопиться обратно.

– Помнишь мсье Пайла? – спросил я.

– Enchantée[27], – произнесла она. Фуонг умела вести себя образцово.

– Я так рад видеть вас снова, – пролепетал он, краснея.

– Comment?

– Английский у нее слабоват, – заметил я.

– Боюсь, мой французский и вовсе ужасен. Но я беру уроки. Понимать я понимаю – если Фуонг будет говорить медленно.

– Я переведу, – предложил я. – Местный акцент требует привычки. Садись, Фуонг. Мсье Пайл пришел специально ради тебя. Вы уверены, – обратился я к нему, – что не хотите, чтобы я оставил вас наедине?

– Я хочу, чтобы вы слышали все, что я скажу. Иначе было бы несправедливо.

– Тогда выкладывайте.

Торжественно Пайл заявил, что чрезвычайно любит и уважает Фуонг. Это чувство не оставляет его с того вечера, когда он с ней танцевал. Он немного смахивал на дворецкого, водящего экскурсантов по «дому с богатой историей». «Домом» было его сердце, и в комнаты, где обитала семья, нам разрешалось заглянуть лишь мельком, тайком. Я переводил его слова тщательно – так звучало еще хуже. Фуонг сидела неподвижно, сложив руки на коленях, как в кино.

– Она поняла меня? – спросил Пайл.

– По-моему, да. Хотите, я добавлю вашей речи огонька?

– Нет, просто переводите. Не нужно ее волновать.

– Ясно.

– Скажите ей, что я хочу жениться на ней.

Я выполнил его просьбу.

– Что она говорит?

– Спрашивает, серьезно ли это. Я объяснил, что вы серьезный человек.

– Странная все-таки ситуация, – пробормотал Пайл. – Я прошу вас переводить…

– Да уж, странновато.

– И при этом все так естественно! Как-никак вы – мой лучший друг.

– Вы очень добры.

– В беде вы были бы первым, к кому я бы побежал.

– Надо полагать, влюбленность в мою девушку – это беда?

– Конечно. Жаль, что это вы, Томас, а не кто-то еще.

– Ну, что дальше ей говорить? Что без нее вам не жить?

– Нет, это слишком эмоционально. И не вполне правдиво. Мне пришлось бы уйти. Человек все превозмогает.

– Пока вы раздумываете, что еще сказать, можно мне вставить словечко от себя?

– Да, Томас, это будет честно.

– Что ж, Фуонг, – произнес я, – ты готова уйти от меня к нему? Он на тебе женится. Я не могу, ты знаешь почему.