Тихий человек

Кирчнера не удовлетворило такое объяснение. Он хотел, чтобы Уинтер поскорее убрался из его квартиры и из его жизни. Реакция была очень понятна. Его травма еще не зарубцевалась, рана лишь слегка затянулась, а Уинтер снова раздирал ее в кровь.

– Мистер Кирчнер, – вмешалась Андертон, – мы знаем, что это очень тяжело, но вы могли бы нам помочь.

– Зачем? Вы же не настоящие следователи.

Андертон вздрогнула. Он попал в больное место.

– У меня к вам такой вопрос, – снова включился Уинтер. – Сколько раз в день вы проживаете убийство Алисии?

Кирчнер молчал. Он пребывал в очень удрученном состоянии. По некоторым признакам можно было заключить, что он принимает медикаменты. Алкоголь – однозначно, но, вероятно, и лекарства, которые без рецепта не купить. Белки глаз у него были в красных прожилках, кожа – землистого цвета, волосы взлохмачены, потому что он постоянно проводил по ним дрожащей рукой. Возможно, руки дрожали из-за характера вопросов, но вероятнее всего из-за приближения «счастливого часа» в ближайшем питейном заведении.

– Смерть Алисии отравляет все ваше существование, – сказал Уинтер. – Даже когда вы не думаете о ней, ее образ где-то рядом. Воспоминания ежедневно, ежесекундно преследуют вас. Когда же вы сознательно вспоминаете ее убийство, становится еще хуже. В случае с эмоциональными переживаниями мозг не делает различия, воспоминание это или то, что происходит сейчас. Каждый раз, когда вы вспоминаете о случившемся, вы снова и снова переживаете события того дня.

– Вы даже понятия не имеете, о чем сейчас говорите.

– В этом-то все и дело, мистер Кирчнер, что я прекрасно это понимаю. Я вас прошу лишь о том, чтобы вы поделились со мной одним из ваших и без того повторяющихся переживаний. Возможно, они нам не помогут. Но могут и помочь. Если есть хотя бы теоретическая возможность успеха, согласитесь, она стоит некоторого дискомфорта с вашей стороны. Вы ведь и без нас будете распинать себя этими воспоминаниями.

Кирчнер глубоко вздохнул, силясь принять решение. Одно дело – сидеть в пустом зале и смотреть, как раз за разом на большом экране бесконечно разворачиваются твои воспоминания. И совсем другое дело – распахнуть двери и пригласить весь мир смотреть на них вместе с тобой. Когда он, наконец, заговорил, его голос был совсем безжизненным – безэмоциональным, плоским, мертвым.

– Я открыл дверь, и меня будто лошадь ударила копытом. Меня отбросило назад, я упал на пол, стал пытаться отползти. Мозг отключился, и я действовал на автопилоте. Поднялся на ноги, в ушах звенело. Я понял, что случилось что-то плохое, но не мог понять, что именно. Но вскоре я все понял. Понял, что произошел взрыв. А потом я вспомнил, что Алисия была в кухне. Я каким-то образом дошел до двери и зашел. Был очень сильный запах гари. Я увидел опрокинутый стул. Что на нем кто-то есть. Я подбежал, это была Алисия. Я попытался ее разбудить, но не смог. Я все пытался и пытался, но она не просыпалась. Вот и все.

– Спасибо, – сказал Уинтер.

Кирчнер смотрел в одну точку, по его лицу текли слезы.

– Уходите, – сказал он.

13

Спортбар на набережной назывался «У Фрэнки». Стены были украшены вещами и символикой хоккейной команды «Канакс»: клюшки, шлемы, форма с автографами игроков. На большом экране транслировался футбольный матч, который никто не смотрел. Столик Уинтера был достаточно близко к бару, чтобы наблюдать за происходящим, и достаточно далеко, чтобы это происходящее не отвлекало от мыслей. Обычно он избегал спортбаров в принципе, но этот был почти пуст и находился недалеко от отеля. К тому же здесь был приличный выбор виски. Последний фактор стал решающим.

На помощь Дэвида Хэмонда надеяться не приходилось. Номер его мобильного, который был у Андертон, работал, но сам он отказался помогать следствию. Теперь он жил в Монреале, за пять тысяч километров от Ванкувера, рассчитывая отдалиться от событий годичной давности географически и эмоционально. Его жена умерла, и он хотел продолжать жить. Андертон была настойчива, но это ни к чему не привело. Что ж, это не конец света. Уинтер уже нашел большую часть искомого у Кирчнера.

Сделав глоток виски, он вытащил мобильный и зашел в почту. Сообщения от Андертон находились в отдельной папке. Он искал среди них те, в которых были приложения. В самом начале переписки Андертон присылала ему все документы по этому делу, надеясь его заинтересовать. Эффективная приманка, которую он заглотил.