Тихий человек

– Похоже, он начал терять бдительность, – задумчиво сказала Андертон. – В предыдущие разы ничего подобного он себе не позволял. – Она снова посмотрела на ствол. – Если взять суперклей, то прикрепить камеру можно за секунды. И останется просто убрать мешающие ветки. Он мог притвориться бегуном, который остановился, чтобы перевести дыхание. Удостоверился, что никто не смотрит, приклеил камеру и побежал себе дальше.

– Если это суперклей, то понятно, почему отсутствует верхний слой древесины. Он мог сойти, когда убийца откреплял камеру.

– Также суперклей вписывается в привычную схему крепления бомбы в комнате. С его помощью он крепил дверные датчики. Криминалисты смогут сказать, что именно он использовал.

Уинтер нашел визитку, которую ему дал Джефериз, и набрал номер.

– Слушаю, – коротко ответил тот на третьем гудке.

– Ты мне нужен, Джефериз.

– Уинтер?

– А ты говорил, что я не позвоню.

– Что-то есть?

– Возможно. Мы напротив дома, на улице.

– Иду.

– Считаю секунды.

С их точки было идеально видно, как Джефериз вышел из дома, увидел, где они стоят, и побежал, на ходу снимая капюшон и маску.

– Что тут у вас? – спросил он, стягивая с себя латексные перчатки и сминая их в комок.

Эту подачу взяла на себя Андертон. Пришла ее очередь показать себя. Пока они разговаривали, Уинтер еще раз вспомнил все, что видел в доме, силясь найти это ускользающее нечто и надеясь, что это нечто, а не ничто. Он закрыл глаза, но в воображении возникала только открывающаяся дверь комнаты Майры и яркий взрыв. Потом картинка сменилась на дверь в кухню Собека. Она открывалась на пару сантиметров и, взрываясь, исчезала. Одна дверь открывается, другая закрывается. Эта фраза навязчиво звучала в его голове, и ее ритм рождал мелодию, которая, в свою очередь, никак не хотела оставить его в покое. Одна дверь открывается, другая закрывается. Одна дверь открывается, другая закрывается. И снова он стоит у двери в комнату Майры и открывает ее. А теперь опять кухня Собека, и дверь открывается. А теперь он стоял с Эриком Кирчнером перед его кухонной дверью. И снова в доме Майры Хупер, перед дверью на кухню.

Дыхание замерло, сердце забилось, и он попытался удержать себя в руках. Уж слишком редко его величество инсайт удостаивал своим появлением. Он приходил и менял все. Это был момент абсолютной ясности, когда ты знаешь одно – теперь все будет иначе. Андертон и Джефериз уже не разговаривали, а смотрели на него. Он не знал, как долго это длилось.

– В чем дело? – спросила Андертон. – У вас странное выражение лица.

– Кто у вас эксперт по бомбам? – ответил он.

– А что?

– Мне нужно с ним встретиться. Прямо сейчас.

23

Экспертом оказалась женщина. Хезер Барнфилд служила взрывотехником в Британской армии, пока не вышла на пенсию десять лет назад. Ее муж был из Канады, и именно сюда они решили переехать, чтобы встретить здесь закат жизни. Дом стоял на берегу озера Харрисон. От Ванкувера это место было всего в полутора часах езды, но по ощущениям – другая планета. Озеро окружали деревья, горы, свежий воздух. В воде отражалось небо – дрожащее, бликующее, совершенное. По поверхности проплывали лодки с развевающимися парусами. Из звуков были только крики птиц и порывы легкого ветра.

Большую часть пути Андертон говорила по телефону, пытаясь выведать информацию. Ей удалось узнать, что Майре Хупер был тридцать один год и она прожила в Ванкувере большую часть жизни. На три года она уезжала учиться в Калифорнию, шесть месяцев путешествовала по Европе. Больше из города она надолго не отлучалась. Последние три года она работала в отделе закупок в компании – импортере кофе. Полгода они с мужем жили раздельно, но бумаги на развод не подавали. То, что она продолжала носить фамилию мужа, заставило Уинтера предположить возможность воссоединения. Коуди ходил в начальную школу и не имел никаких проблем с учебой. Он получал хорошие оценки и неплохо себя вел. Занимался спортом и играл в школьных командах по футболу и баскетболу.

Они припарковались рядом со старым пикапом, который, судя по всему, прошел не меньше трехсот тысяч километров. Барнфилд ждала на крыльце с дымящейся чашкой кофе. Седые волосы были стянуты в пучок. Она носила очки в золотой оправе и очень походила на библиотекаря. Но, как известно, внешность обманчива. Род ее деятельности выдавала манера держаться – движения были экономными и точными. От проницательного взгляда карих глаз, казалось, ничего не могло ускользнуть.

Она помахала рукой и поздоровалась. Акцент говорил о принадлежности скорее к рабочему классу, нежели господствующему. Уинтеру он понравился. Британский акцент никогда не вызывал у него симпатии. Чуть хромая, она спустилась с лестницы поприветствовать гостей. Вместе с ней спустился и ее лабрадор. Приглядевшись, Уинтер заметил, что у нее не было левой ноги. Джинсы скрывали большую часть протеза, но ступни в сандалиях были разные. Одна – из плоти и крови, а вторая – из титана и латекса. Судя по тому, как она двигалась, ампутировано было все, что ниже колена.

Барнфилд поймала его взгляд.