Тихий Дон Кихот

Как и было оговорено, Аня прямиком направилась к «Бенеттону». Войдя в бутик, она огляделась, но никого подозрительного на ее взгляд здесь не было. Две подружки одинаково модельного вида заливисто смеялись, приседая и чуть не падая с десятисантиметровых каблуков. Аня набрала номер Перейкиной и сказала: «Я уже пришла».

Здесь, в длинном коридоре, было целых десять примерочных. В самой дальней должна была ждать ее Перейкина с Ваней. Выбрав наскоро какой-то оранжевый свитерок, она направилась мимо продавщицы якобы прикинуть его на себя.

Аня заглянула в примерочную. Кивнула Свете, которая сидела на корточках и быстро снимала с белокурого Вани ярко-красную куртку. Вывернула ее наизнанку, и она получилась розовой. Потом достала из недр своей объемистой сумки две фантастически яркие розовые заколки в виде громадных пышных цветков и приколола их к Ваниной светлой голове с обеих сторон. Метаморфоза была впечатляющей. Ваня прямо на глазах превратился в хорошенькую девочку, да в такую, что не заметить ее девичества мог только слепой.

— Пусть первым в меня бросит камень тот, кто скажет, что это мальчик, — сказала Аня, тоже присела на корточки и протянула Перейкину-младшему руку.

— Привет! — по-деловому бросил он Ане.

— Ну мы пошли, — сказала Аня, глядя в прозрачные Светины глаза. Та кивнула, вышла из примерочной и направилась к продавщице, прикрывая собой отход первой группы.

— Девушка, — начала она строго и очень тихо, — у бадлона шов разъехался. Вот, смотрите. Мне такой же принесите, только нормальный. — Показала шов, как будто ткнула свою нерадивую падчерицу в грязно вымытый пол. И требовательно, глядя на потупившуюся продавщицу, сказала громче: — Есть у вас? Или администратора позвать?

Видимо, роль эта Светой игралась не раз и была ей до боли знакома. Не особо напрягаясь, она полностью завладела вниманием покрасневшей продавщицы. Могла ли та думать о том, кто с кем куда заходил и кто оттуда потом вышел.

Через пять минут Аня с мужественным Ваней за ручку вышли из Пассажа прямо на глазах у серенькой «девятки» с тонированными стеклами. И направились в сторону улицы Рубинштейна. Там находился изумительной красоты проходной двор на Фонтанку. Громадные арки украшены были подвесными цветочными вазами. Три переходящих друг в друга дворика выполнены были в романтическом итальянском стиле. Аня очень любила эти места. Здесь еще до первого замужества она частенько гуляла и мечтала о том, что когда-нибудь ее рыцарь найдет способ ее от чего-нибудь спасти. И увезет с собой на край света.

— Ну что, Ванек, поедешь ко мне погостить? А мама нас сейчас догонит. Мы с тобой, знаешь, куда поедем? В лес, на речку. Купаться будем! Ты ведь на даче был наверно?

— Нет, — после секундного раздумья ответил Ваня. — Я купался в Египте, на Канарах и в Турции.

— А… — растерялась Аня. — А я в речке. Но это ничего — в лохани, в ушате, в реке, в океане — всегда и везде вечная слава воде!

— А куда мы идем? — уже готовым заплакать голосом прогнусавил Ваня, и ротик его сложился подковкой.

— В машинку сядем, — как можно лучезарнее ответила Аня. — А там дядя Миша. Он пистолет тебе покажет. Хочешь?

— Видел я… Мне папа показывал. А где сейчас мой папа? — опять застал Аню врасплох Ваня.

— А что тебе мама сказала? Она, наверно, знает?

— Она сказала, что за папой пришли ангелы. И он с ними улетел.

— Так оно и есть. Понимаешь… Папа тебя и сейчас очень любит. Он только прийти к тебе не может. Но он всегда будет тебе помогать. Он и сейчас тебе помогает. А вот и машинка наша. Дядя Миша, это мы.

Они погрузились на заднее сиденье машины, которая ждала их на Фонтанке у выхода из двора.

— А чего ты на меня так смотришь? — вдруг спросила Аня, поймав взгляд Корнилова в зеркале заднего вида.

— Знаешь, — сказал Корнилов серьезно, — а ведь я вас не узнал. Но мне ты все равно сразу понравилась. Даже с маленькой девчонкой за ручку. Вообще-то, на женщин с детьми я принципиально не смотрю. Значит — это судьба.

— Я — не девчонка! — заявил Ваня категорично. И стал сдирать с себя бантики. — Сними-и-и-и!

— Ну ладно, ладно. Ты не очень-то ори, мужик! — примирительно сказал Корнилов, повернувшись назад.

— А на женщин без детей ты смотреть себе позволяешь? — язвительно спросила Аня, снимая очки. — На них твои принципы не распространяются?

— Я не смотрю! Как же можно! — поднял руки, капитулируя, Корнилов. — Я только сравниваю… И сравнение всегда в твою пользу.