«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

Многое в этом письме мне непонятно. Какую «статью», посвященную восстанию на Дону, я мог прочитать и где она была напечатана? О какой статье Приймы, в которой жена Кудинова названа «княгиней Севской», он говорит?⁵ Статья эта действительно нанесла Кудинову и его жене вред. Далее он в этом письме пишет, что из-за того, что «его жена — княгиня», ее «Министерство культуры и просвита (просвещения) увольняет от службы, то есть отнимает последний кусок хлеба». Он пишет также о каком-то «сделанном три года назад имеющемся материале о восстании Дона», который он предложил в «Литературную газету», «Директор “Литературной газеты” схватился за этот случай», — пишет Кудинов, и попросил прислать ему материал для рассмотрения «какими-то большими советскими верблюдами. И тем дело кончилось... Для меня, — продолжает П. Кудинов, — всякий журналист — мошенник, как мошенники адвокаты и всякие докторишки. Верю что вы ознакомитесь с моим кратким объяснением, поймете меня, что я готов сотрудничать с вами. Но вы, Григорий Юрьевич, найдите тропинку, не заросшую будылями, и продолжите нашу дружбу с чистой совестью и непорочным намерением. Материалы, написанные мною, есть такая же истина, что солнце вращается по своему вечному пути. Например, в “Тихом Доне” я могу найти сотни неверностей, но я не восставал. Всему есть время и правда во времени, а время есть совесть человеческого мира. Скажите по правде, кому обязан Шолохов за его славу, богатство и многое и прочее, как не Кудинову?

Вы в своем письме даете совет обратиться за помощью к Шолохову. Напрасный совет. Новые паны крошки хлеба не дадут. Юрьевич, вы просите за фото. Ваше фото получено. А о своей обязанности я помню и что обещали я приму и буду благодарен относительно рыбы — копченки, тарани, чтобы не обременять вас. Простите за мое откровенное письмо, правда всегда полезна...»

В нескольких письмах я просил Кудинова, чтобы он мне прислал свое фото, потому что его фотографии у меня не было. Были его воспоминания, письма, открытки, а вот фотографии долго не было. Он объяснил, что даже письмо отправить для него дорого. За фотографию нужно деньги платить. Этот факт говорит о том, как он материально нуждался. Ну, наконец, он фото прислал.

Теперь я хочу еще прокомментировать момент относительно «верблюдов» из «Литературной газеты». Это письмо, которое я держу в руках, и комментирую, относится к 62-му году. Значит, в «Литературную газету» он писал где-то в году 1959—1960. Он почувствовал вот эту хрущевскую оттепель. Ему показалось, когда он в 1956 году уезжал из Советского Союза, что наступило время, когда он может сказать всю правду о казачьем восстании 1919 года на Дону. Его потрясло, что редактор «Литературной газеты» оказался трусливым человеком и не напечатал его материал. И он послал мне письмо с матершинами. Оно не сохранилось. Он не мог этого забыть. Он этих «верблюдов» в письме ко мне обматерил таким казачьим матом, что сейчас даже наши бомжи не знают таких матершин.

Теперь я хотел бы сказать насчет «рыбки». Он знал, что мне доводится ездить по стране, и в одном из писем попросил меня, когда я буду вблизи Дона, выйти на станции и купить ему донской рыбы и отправить ему посылку. Он писал: «Жить не могу без донской рыбы».

Вскоре я вышел в районе Батайска с поезда, у старшего начальника испросил разрешения купить другу донской рыбки, копченой. Тот спросил, где этот друг живет. Он казак донской, ответил я, живет в Болгарии. Меня взяли в работу наши спецслужбы, наши, простите за выражение, идиоты. Обвинили в том, что раз он просит меня выйти где-то на станции, а я военный человек, значит какие-то шпионские сведения могу собирать. Что я чуть ли не какой-то посыльный что ли, между ним и каким-то шпионом... Это шизофрения... мне это неприятно вспоминать. Никакой рыбы, конечно, я ему не отправил и потом он очень деликатно в письмах мне о рыбе напоминал. «Вы не представляете, как мне, донскому казаку, хочется попробовать, хоть за зуб взять нашей рыбки. Без рыбки жить не могу». Вы знаете, сердце кровью обливалось, читая эти строки. Какие же мерзавцы были мои военные начальники, которые вот так русскому человеку отказали в этой просьбе.