Но Пан[телея] Пр[окофьевича] в этой — 13 (16) — главе рукописи еще нет, он возникнет только в 21-й главе, а пока его место занимает Иван Семенович. Следовательно, запись на полях о свахе сделана Шолоховым позже, — во время переработки первой части романа, завершившейся 28 марта 1927 года.
Строго говоря, сваха была в тексте черновика с самого начала, но была она безымянной, а потому и безликой фигурой. Ради индивидуализации этого образа Шолохов и пишет на полях вставку, точнее — начало ее, потому что полностью вставка, посвященная свахе Василисе, появится лишь в беловом тексте романа. Приведем ее полностью (с сохранением орфографии рукописи):
«Свахой стала двоюродная сестра Ильиничны жох-баба, вдовая тетка Василиса. Она первая угнездилась в бричке, вертя круглой, как речной голыш головой посмеивалась, из-под оборки губ показывала кривые черные зубы.
— Ты, Васёнка, там-то не скалься, — предупредил ее Пантелей Прокофьевич. — Можешь все дело испакостить через свою пасть. Зубы-то у тебя пьяные понасажены в роте: один туда кривится, другой совсем наоборот даже
— Эх, куманек, не за меня сватают-то. Не я женихом.
— Так-то так, а все ж таки не смеись. Дюже уж зубы-то не тово
Василиса обижалась, а тем часом Петр расхлебенил ворота».
Далее после вставки идет переработанный автором текст главы (добавления выделены жирным):
«Григорий остался у лошадей, а Пантелей Прокофьевич захромал к крыльцу. За ним в шелесте юбок поплыла красномаковая Ильинична и Василиса неумолимо твердо спаявшая губы
— Теперича самое светок лазоревый, што же держать, аль мало перестарков в девках кулюкают, — выступила Василиса ерзая по табурету (ее колол украденный в сенцах и сунутый под кофту веник)
*».В черновике реплика про «светок лазоревый» безлична. В беловике, в устах Василисы она звучит ярче, осмысленней. В книге постраничное примечание дано в тексте, через двоеточие.
«Вставная глава», написанная Шолоховым в процессе доработки первой части книги в 1927 г., равно как и добавления к ней, ни в чем не уступают по художественному уровню главам, созданным осенью 1926 г.; по манере письма и своеобразию стиля все это — подлинно шолоховская проза.
Интересно проследить последующую работу Шолохова над этой главой, сопоставив ее черновую и беловую (книжную) редакции — чтобы еще раз убедиться, как внимательно и требовательно работал Шолохов над текстом романа.
Черновой текст
«Коршуновы прикатили на щегольской в узорах бричке, уже после того, как молодых [при]увезли [из] в церк[ви]овь.
[Поправившийся Петро часто выбегал] Пантелей Прокофьевич выходил за ворота, вглядывался вдоль улицы, но серая [лен] дорога, промереженная игольчатыми зарослями колючек, [не стонала немым гудом под тяжестью лошадиных копыт и бричек на железных ходах. Улица была безлюдна и скучна], была наголо вылизана безлюдьем. Петро переводил взгляд за Дон[ом]. Там приметно желтел лес, [и] вызревший махорчатый камыш устало гнулся над озерной осокой».
Беловой текст
«Коршуновы приехали уже после того, как жениха с невестой увезли в церковь.
Пантелей Прокофьевич до этого выходил за ворота, вглядывался вдоль улицы, но серая дорога, промереженная зарослями игольчатой колючки, была наголо вылизана безлюдьем. Он переводил взгляд за Дон. Там приметно желтел лес, вызревший махорчатый камыш устало гнулся над задонским озерцом, над осокой».
Как видим, текст стал строже, но не потерял своей эмоциональности и выразительности. Правка помогает Шолохову достичь максимальной точности при минимальной затрате языковых средств. Развернутую и многословную метафору:
Иногда Шолохов исключает целые абзацы и куски текста. Приведем из «Вставной главы» отрывок, которому не нашлось места в беловой рукописи и в книге, — он следует за приведенным выше текстом: