Тихий Дон. Том 1

Лишь в результате долгих дискуссий было признано, что исключительная, но глубоко осмысленная автором судьба Григория дает возможность глубокого анализа противоречий гражданской войны и ведет к широчайшим обобщениям.

Хотя в 1926 году Э. Багрицким уже была написана «Дума про Опанаса», где можно усмотреть эскиз трагической судьбы Григория Мелехова, в изображении гражданской войны писателями тех лет отчетливо преобладала героическая тема. Художники изображали самоотверженных борцов, твердо знавших, за что они сражаются, и черпающих из этого сознания силу для подвигов.

Шолохов впервые в нашей литературе в полную силу показал трагическое в революции и гражданской войне. Он первый дал ощущение всей огромной сложности пути массового сознания к пониманию объективного хода истории. Он обогатил ощущение подлинной исторической действительности, показав «весомо» и «зримо», что «сила привычки миллионов и десятков миллионов — самая страшная сила»[5].

Читая роман, мы видим, как в итоге крестьянские массы, в частности, мятежное казачество, «проголосовали» за Советскую власть. Но выборы продолжались ряд лет на полях гражданской войны, где люди убивали несогласных, агитируя друг друга с оружием в руках. В этих выборах самыми сильными аргументами были факты.

Шолохов сохранил их в неприкосновенности.

Сразу же, на первых страницах романа нас поражают контрасты жизни и быта земли Войска Донского. Поголовное пьянство, дикость: отец насилует дочь, мужья избивают жен. Казаки невежественны, верят в колдовство, наговоры, заклятья и в то же время отважны и трудолюбивы. Они имеют весьма туманные представления о внешнем мире и целях войн, в которых им приходится участвовать, но хорошо помнят рассказы о своих предках, поют прекрасные песни и поразительно чувствуют красоту природы. Они свято блюдут традиции и бытовые обычаи, высокомерно третируя соседей: украинских и русских мужиков.

«Норвежский крестьянин никогда не был крепостным»[6],— писал Ф. Энгельс, объясняя, почему герои Ибсена — потомки крестьян — сохранили характер и инициативу. Казаки, предки которых бежали на Дон от власти помещиков и государственных тягот еще в XVI веке, презирали мужиков, как потомки свободных — детей недавних холопьев. В их высокомерии было нечто от аристократически-феодальной усмешки над простолюдином, не умеющим скакать на коне и владеть оружием. Казачки Дуняша и Дарья надрываются от хохота, глядя на красноармейцев, неумело сидящих в седле.

Казаки помнили, что земля и вольности достались им не даром и неоднократно отстаивались в борьбе с самодержавием. На Дону помнили имена Степана Разина, Емельяна Пугачева, Кондрата Булавина и гордились ими. Легенда о том, что и Ленин происходит из казаков, едва ли вымысел Шолохова. «Ильич-то — казак… Чего уж там тень наводить! В Сибирской губернии таких и на кореню не бывает», — хвастливо убеждает Бунчука Чикамасов.

«Прадеды наши кровью ее полили, — говорит о земле Григорий Мелехов, — оттого, может, и родит наш чернозем». В этом не вся правда. Поступив на царскую службу в XVIII веке и. активно участвуя во всех военных кампаниях, казачество проливало свою кровь уже не на своей земле, а в чужих, далеких странах. Военные подвиги были платой в рассрочку за земельный надел и право самим выбирать станичных и окружных атаманов. Казачество в дни войны расплачивалось с лихвой, а в тихие времена трудилось и богатело. Здесь легко могло возникнуть убеждение, что счастье — дело рук человека: подвиг обязан лихости казака, а богатство — его трудолюбию. Отсюда яркие индивидуальности, могучие характеры и героическое, даже эпическое по сути мироощущение.

Конечно, в XX веке капиталистические отношения явственно возникают на земле Войска Донского. Но это долгий, замедленный процесс. Так, казачество Нижнего Дона, живущее богаче, на более плодородных землях, издавна находится в антагонизме с казаками Верхнего Дона. Однако лишь в 191& году в разгар гражданской войны «завершится великий раздел». Только в 1918 году история окончательно разделит верховцев с низовцами. «Но начало раздела намечалось еще сотни лет назад».

В первой книге романа показано, что довоенное казачество, расслаиваясь и выделив купца Мохова, кулака Коршунова и бедняков — работников мельницы, все еще связано патриархальным единством. Помещик Листницкий удивлен, что казацкий сын Мелехов нанимается к нему в кучера. Кулак Коршунов воспитывает дочь в трудолюбии и выдает ее замуж не по расчету, а по голосу ее сердца. Ненависть Григория к младшему Листницкому поначалу отнюдь не классовая, а порождена мужской ревностью и обидой. Искуснейший агитатор Штокман долго ищет подход к казацкой бедноте, стараясь пробудить недовольство существующими порядками.

На Дону еще нет революционной ситуации. Повсюду преобладают крепкие хозяйственные семьи вроде Мелеховых, Астаховых. Эти зажиточные середняки в дни гражданской войны дадут основание тому же Штокману констатировать: «Основная масса казачества настроена к нам враждебно».