Читаем Тихий друг полностью

Я механически опустошил один из необычных тяжелых конвертов и только потом увидел, что это был траурный конверт, в котором лежало толстое, сдвоенное письмо с сообщением о смерти. Неужели?.. Внезапно нас покинул искренне любимый нами муж, то да се… бом-бом… бом-бом… Геррит Маринус Эберхард Люндертс, в возрасте двадцати восьми лет… Целый ряд имен… Сверху: К. Люндертс-Халслаг… «Люндертс»… Да, письма были подписаны тем же именем…

Вот так вот… Что-то мне все это стало казаться странным. Три покойника, так бывает, может, ничего особенного… На свете столько людей умирает… Кто их считает?.. Никто… Но почему эти трое спрятаны, погребены в ящичек, который… все же так сильно похож на совсем другой ящик… И этот ящичек задвинут как можно дальше, так после убийства тело прячут в подпол или замуровывают в стену… И все трое ушли внезапно, совершенно неожиданно или вследствие рокового несчастного случая… Если все в порядке, зачем прятать-то…

А что тогда не в порядке?.. Все трое немного похожи на меня… что в этом плохого?.. Или это значит, что… может быть?..

Внезапно мне в голову пришла мысль, казалось, объясняющая все сразу, и от которой у меня совсем недавно стыла кровь, я пытался отмахнуться от этой ерунды:.. Не игра воображения… мне действительно снился тот сон… А во сне: …эта дверь, увеличенная крышка гроба… это была не настоящая дверь, а действительно крышка… А тот худощавый, старый мужчина в черном… Если до кого-то еще не дошло, кто это был, тому явно глаза застило. И я… сейчас… здесь… с этой коробкой, этим гробиком, гробом перед глазами, с открытой крышкой… прям как во сне, когда дверь открылась наружу, ко мне… Догадайся с трех раз…

Мой разум почти вывел заключение, но чувством я предугадал все это еще раньше, оно опережало мои мысли… Я встал, пошатываясь… Бежать… Бросить все и бежать… пока еще есть возможность…

Нет, удержал я себя каким-то сверхчеловеческим усилием: не оставлять ничего на столе, потому что тогда бед не оберешься… Нужно положить все на место, как было… Держи себя в руках… Сначала каждого из них в свою папочку, в свой саркофаг… Потом всех троих обратно в их ящичек, в их гроб, и на замок, до Страшного Суда… Только тогда мне удастся убежать… Спокойствие… Я же не бздун какой-нибудь?.. Я, один из самых молодых участников Сопротивления против бесчеловечного немецкого оккупанта?.. Я, который страдал и боролся в нашей Индии под знаменем Ее Величества?.. «Товарищи!.. Держать строй!..»

Между тем меня уже нешуточно трясло, пока я, будто первый раз в жизни омывая покойника, с болезненной точностью укладывал весь этот архив смертей обратно, в том же порядке, в каком его нашел… Да, правда, я еще опрокинул рюмашку… Ничего дурного тут нет…

Но теперь все, все обратно в гробик… Их в свой гроб, или гробик, а мне — за дверь, прочь из этого гостеприимного дома… Нет, я не суеверен, но она показалась мне каким-то оптовым потребителем… Или все же… ведьма?.. Может, двух последних, которые совершенно неожиданно и внезапно к нашему искреннему сожалению… может, она их отравила, чтоб долго не мучиться?.. Или заколдовала… Или измельченного стекла в еду —

Сначала закрыть коробку, и обратно наверх, на полку… Нет, сначала пропустить еще пару добрых глотков, не ной: ветеран имеет право…

Опля, вверх по лестнице… Гробик обратно в шкаф… Нет, погоди-ка: ты, ты тоже отправишься в коробку… подобное притягивает подобное… Я взял с тумбочки фотографию «моего» Германа, или «ее» Германа, или Бог знает чьего Германа, повернул ключ в замке гробика и — гопля — туда ему и дорога, больше он не выберется и не будет преследовать меня привидением… Так, обратно на полку… Закрыть парикмахерским сборником… вот так… А теперь быстренько упаковаться… И убираться…

Оставить, наверное, записку?.. Зачем? Да, надо:… оставить ничего не говорящее, не возбуждающее подозрений сочиненьице, а то вдруг она помчится на своей метле по моим следам… Вот видишь, чернила, ручка и бумага пригодились… Ars Longa, Vita Brevis…[15]

Милая Кристина… Какое сегодня число?.. Лучше поставить завтрашнюю дату, так получится, что я присматривал за домом хотя бы одну ночь… Срочно позвонили… очень сильно болен… должен ехать обратно…

Поставить на записку пепельницу, чтобы ее не сдуло сквозняком… Все взял?.. Еще быстренько наверх… Нет, не в маленькую комнатку… Ванная… Ага, мои принадлежности для бритья…

Сумку распирало, но мне не хотелось вытаскивать и перекладывать все аккуратно; лишь бы молния закрылась…

Вот так, я уже снаружи… Погода портилась… Я бы даже сказал, что скоро пойдет дождь… Неудивительно… Ключ в почтовый ящик, и быстрее, быстрее…

Куда так спешить?.. Послушайте, гражданин, если я спешу, это мое дело…

Перейти на страницу:

Все книги серии Creme de la Creme

Темная весна
Темная весна

«Уника Цюрн пишет так, что каждое предложение имеет одинаковый вес. Это литература, построенная без драматургии кульминаций. Это зеркальная драматургия, драматургия замкнутого круга».Эльфрида ЕлинекЭтой тонкой книжке место на прикроватном столике у тех, кого волнует ночь за гранью рассудка, но кто достаточно силен, чтобы всегда возвращаться из путешествия на ее край. Впрочем, нелишне помнить, что Уника Цюрн покончила с собой в возрасте 55 лет, когда невозвращения случаются гораздо реже, чем в пору отважного легкомыслия. Но людям с такими именами общий закон не писан. Такое впечатление, что эта уроженка Берлина умудрилась не заметить войны, работая с конца 1930-х на студии «УФА», выходя замуж, бросая мужа с двумя маленькими детьми и зарабатывая журналистикой. Первое значительное событие в ее жизни — встреча с сюрреалистом Хансом Беллмером в 1953-м году, последнее — случившийся вскоре первый опыт с мескалином под руководством другого сюрреалиста, Анри Мишо. В течение приблизительно десяти лет Уника — муза и модель Беллмера, соавтор его «автоматических» стихов, небезуспешно пробующая себя в литературе. Ее 60-е — это тяжкое похмелье, которое накроет «торчащий» молодняк лишь в следующем десятилетии. В 1970 году очередной приступ бросил Унику из окна ее парижской квартиры. В своих ровных фиксациях бреда от третьего лица она тоскует по поэзии и горюет о бедности языка без особого мелодраматизма. Ей, наряду с Ван Гогом и Арто, посвятил Фассбиндер экранизацию набоковского «Отчаяния». Обреченные — они сбиваются в стаи.Павел Соболев

Уника Цюрн

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

Север и Юг
Север и Юг

Выросшая в зажиточной семье Маргарет вела комфортную жизнь привилегированного класса. Но когда ее отец перевез семью на север, ей пришлось приспосабливаться к жизни в Милтоне — городе, переживающем промышленную революцию.Маргарет ненавидит новых «хозяев жизни», а владелец хлопковой фабрики Джон Торнтон становится для нее настоящим олицетворением зла. Маргарет дает понять этому «вульгарному выскочке», что ему лучше держаться от нее на расстоянии. Джона же неудержимо влечет к Маргарет, да и она со временем чувствует все возрастающую симпатию к нему…Роман официально в России никогда не переводился и не издавался. Этот перевод выполнен переводчиком Валентиной Григорьевой, редакторами Helmi Saari (Елена Первушина) и mieleом и представлен на сайте A'propos… (http://www.apropospage.ru/).

Софья Валерьевна Ролдугина , Элизабет Гаскелл

Драматургия / Проза / Классическая проза / Славянское фэнтези / Зарубежная драматургия