Тихий городок

Такая экранировка снижала пробивную силу фаустпатрона, провоцировала его действие. «Почему, возникает вопрос, мы применили экранировку сравнительно поздно? — спросил в своих воспоминаниях маршал И.С. Конев. — Видимо, потому, что до этого практически не сталкивались с таким широким применением фаустпатронов против танков в уличных боях. В полевых условиях мы с ними не очень считались. Особенно обильно фаустпатронами были снабжены батальоны «фольксштурма», в которых преобладали пожилые люди и подростки.

Немецкий фаустпатрон — одно из тех средств, которое может породить у необученных, физически неподготовленных к войне людей чувство психологической уверенности в том, что, лишь вчера став солдатами, они сегодня могут реально что-то сделать на поле боя, даже убить наступающего противника. И, надо сказать, фаустники, как правило, дрались до конца; на последнем этапе войны они проявляли значительно большую стойкость, чем видавшие виды, но надломленные поражениями и многолетней усталостью немецкие солдаты».

Прибыв в танковую бригаду, остановленную перед Потсдамом, Павел вызвал роту тральщиков. Ею командовал лейтенант Алексей Петренко. Рота прорвалась через минные поля, помогла танкистам выполнить боевую задачу.

Вскоре пал Берлин. Бои стали затухать. Вдруг 4 мая 1945 года Боровой получил приказ: срочно направить Клевцова в распоряжение штаба 1-го Белорусского фронта.

По дороге в Берлин Павла не покидала тревога. Вызов к большому начальству обычно ничего хорошего не сулил.

Однако отлегло, когда его провели в кабинет и он увидел… Волкова.

— Алексей Владимирович! — воскликнул он, но, заметив генеральские погоны, осекся.

— Ладно, ладно, — Волков подошел ближе, долго, как бы изучая, рассматривал его и вдруг рывком прижал к своей груди. — Здравствуй, вояка! Рад, что выжил.

Алексей Владимирович вернулся к столу, спросил:

— Карлсхорст знаешь?

— Где Хохмайстер начал делать «фаусты»? Знаю.

— Так вот даю тебе, Клевцов, еще одно важное поручение…

Маркус Хохмайстер остановился у проходной училища. Он думал застать здесь кого-нибудь из знакомых. Но его задержал солдат в новой гимнастерке с медалями на груди, с приплюснутым носом и узкими карими глазами.

Майор Хохмайстер замер, вытянув руки по швам. Солдат бросил взгляд на измученное, обросшее лицо, грязный, потрепанный мундир, показал на скамью:

— Зетцен зи!

— Я понимаю, — не очень уверенно проговорил по-русски Хохмайстер, разглядывая паренька, занявшего место фенрихов, дежуривших здесь когда-то.

Солдат свистком вызвал начальника караула, бойко доложил:

— Товарищ сержант, докладывает рядовой Джумбулаев. Задержан человек, по-моему, офицер.

— Проверим, — сержант снял трубку, крутнул ручку. — Товарищ полковник, докладывает сержант Лыкарь. В проходной задержан неизвестный. Утверждает, раньше служил тут. Фамилия?

— Майор Хохмайстер. Маркус Хохмайстер.

В трубке прозвучал какой-то приказ. Знакомым плацем сержант повел Хохмайстера в штаб. Во дворе разгружали машины с мебелью и коврами, привезенными, как понял он из реплик русских солдат, из самой рейхканцелярии Гитлера.

По кабинетам и коридорам безмолвно ходили бойцы с миноискателями, прощупывали стены, подоконники, пол, осматривали электрическую проводку… «Саперы», — догадался Хохмайстер, оглядываясь, словно впервые попал сюда.

В глубине длинного коридора он увидел невысокого крепыша с овальным, улыбчивым лицом. Заметив сержанта и Хохмайстера, тот пошел навстречу, остановился в двух шагах, с интересом поглядел на Маркуса. Наконец тихо, с каким-то скрытым значением, проговорил:

— Вот и встретились…

Хохмайстер не знал, что с этим коренастым русским встречался в жаркий день августа 1942 года на Воронежском фронте и мог столкнуться в конце апреля 43-го на вокзале в Розенхайме.

Не догадывался майор Хохмайстер и о том, что этот человек сыграл роковую роль в истории фаустпатрона.

Переборов волнение, Маркус спросил:

— Вижу, вы хотите убедиться, не заложены ли здесь заряды?

— Вы не ошиблись, — Клевцов все еще не отрываясь глядел в светлые глаза немца.

— Мне знаком здесь каждый метр, — выдержав взгляд, дрогнувшим голосом проговорил Маркус. — Если не возражаете, готов помочь…

— Не возражаю.

Не ведал Хохмайстер и о том, что Алексей Владимирович Волков, один из руководителей фронтовой контрразведки, поручил Павлу Клевцову навести порядок в уцелевших зданиях, казармах и столовой Карлсхорста.

Через несколько дней здесь предполагалось подписывать Акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.

В истерзанную Европу вступал мир.

Андрей Серба ВЗРЫВ НА РАССВЕТЕ

1

— Пришли.

Сержант остановился первым. Прислонился спиной к дереву, вытер рукавом маскхалата мокрое от пота лицо. Только сейчас, добравшись до пункта, где его группе было разрешено организовать дневку, он ощутил, как устал. И немудрено. Разведгруппа была заброшена в тыл условного противника еще неделю назад, и за это время прошла по лесам и болотам не одну сотню километров.