Тихий омут

Вскоре после моста через Брэйн и примерно через час после выезда из коттеджа Лэпсли свернул на дорогу, на которой, похоже, и случилась авария. Деревья сплетали ветви над машиной, а встающее за спиной солнце отбрасывало на дорогу густую тень.

Где-то ярдах в ста перед некрутым поворотом путь ему преградили полосатые ограждения. Сквозь деревья сочился яркий белый свет. Констебль с блокнотом с достоинством расправил плечи и направился к нему — его силуэт отчетливо прорисовывался на фоне фальшивого белого рассвета, — качая головой. Лэпсли остановил машину и опустил стекло.

— Инспектор Лэпсли, — сказал он, протягивая служебное удостоверение.

Полицейский взглянул на удостоверение, затем на Лэпсли. Он нахмурился.

— Видимо, вам следовало бы его обновить, сэр, — заявил он. — Фотография немного… устарела.

Лэпсли посмотрел на удостоверение в его руках. О'кей, волосы у него больше не каштановые и на фотографии их немного больше, чем в реальности, но если не считать размера воротничка рубашки, он не думал, что выглядит настолько не похожим на себя.

Однако вероятно, фотография сделана, когда этот полицейский бегал где-нибудь по детской площадке.

— А мне так нравится, — буркнул он.

Полицейский записал его имя и номер машины в блокнот.

— Отодвинуть для вас ограждение? — спросил он.

— Не беспокойтесь. Я оставлю машину на обочине и пройдусь пешком.

Обнаружить место аварии было нетрудно, оно находилось сразу за изгибом дороги. Криминалистическая бригада установила на треногах дуговые лампы, которые, несмотря на подбирающийся день, заливали пятачок резким слепящим светом. Лэпсли немного постоял, осматриваясь.

Запах бензина и горелой резины еще висел в воздухе. Двойной тормозной след, переплетающийся на дороге, показывал место, где машина затормозила, пошла юзом и завертелась, словно на сумасшедшей ярмарочной карусели. Лэпсли мог только представлять ужас, охвативший водителя, крутившего руль то в одну, то в другую сторону, будучи уверенным, что это не поможет и он, вероятно, обречен. Судя по следам, машина на большой скорости неслась по проселку, прежде чем впереди показался изгиб дороги. Что произошло? Может, внимание водителя отвлекла какая-нибудь домашняя сладость или телефонный звонок? Может, у него фары были настроены так, что он увидел поворот, когда уже было поздно? Или он попросту был пьян? Это установит вскрытие, но Лэпсли не мог не задавать себе эти вопросы. В один момент жив, в другой — мертв. Факты можно объяснить, а вот что творилось в голове водителя? Об этом всегда можно лишь догадываться.

Он допустил ошибку, сказав одному коллеге во время расследования автомобильной аварии, случившейся недавно:

— Что последним мелькнуло у водителя в голове?

Тот человек просто тупо посмотрел на него.

— Осколки лобового стекла, — пробормотал он и ушел.

Следы расплавленной резины заканчивались в том месте, где начинался изгиб дороги. Каменный бордюр отделял бетон от неровной поверхности, покрытой листьями, крошечными резными папоротниками и кустами. Машина явно ударилась в бордюр боком, и удар подбросил ее в воздух, снова закрутив, на этот раз вокруг продольной оси. Так что когда машина врезалась в деревья, она почти наверняка уже была вверх колесами. Два ствола были расщеплены на высоте примерно десяти футов от земли. Машина — или то, что от нее осталось, — лежала под ними, смятая, словно обертка от шоколадки.

Еще одно заграждение было установлено ярдах в пятидесяти вниз по дороге. Возле него, рядом с полицейским «Пежо-406», раскрашенным желтыми и синими шашечками — полицейские по всей стране в шутку называли их «баттенбургскими цветами», — стояли санитарная машина, запыленный «мондео» и микроавтобус. На нем, похоже, приехала криминалистическая бригада. Два фельдшера болтали с полицейским в форме. Они свою работу сделали, если им вообще было что делать, кроме как констатировать, что водитель погиб на месте.

Прямо у дороги, в нескольких футах от останков машины, была установлена палатка. Стоящие за ней дуговые лампы заставляли ее светиться. Внутри по ее бокам плясали громадные тени людей: согнутые фигуры с огромными руками двигались вместе и порознь, словно в странном ритуальном танце.

Все это было очень знакомым и все же, после отхода от дел, каким-то чужим. Даже странным.

Он вынул из кармана пиджака мобильник и после минутного раздумья набрал номер, который, как он думал, ему не вспомнить.

— Полиция Эссекса, чем могу служить?

— Суперинтенданта Роуза, пожалуйста.

— Соединяю.

Через несколько секунд послышался новый голос:

— Кабинет начальника криминальной полиции главного суперинтенданта Роуза.

— Это главный детектив-инспектор Лэпсли. Можно поговорить с суперинтендантом?

— Он еще не приехал. Могу я спросить, о чем вы хотите поговорить?

— Как оказалось, меня вытащили из отпуска по приказу суперинтенданта. Хотелось бы знать почему.

Голос на другом конце линии стал на мгновение приглушенным, словно помощница Роуза прикрыла трубку рукой и спрашивала, что ответить. Через мгновение она снова была на проводе.