Тихий русский

– Ну вот, Геннадий, отныне ты в электронном банке данных самого Усамы Бен Ладена, – сообщил Гасан. – Напоследок открою тебе маленький секрет, чтобы ты не задирал нос. Заруби на своем русском носу: не ты реализовал буйные книжные фантазии, а мы реализовали частичку нашего всеохватного плана по ликвидации президента. Не оправдывай собственную трусость, сочиняя байки о какой-то книге, в которой ты якобы предвидел свое ближайшее будущее. Да и какое на хрен будущее? Ни у тебя, ни у твоего народа будущего нет. Да будет тебе известно, патриоты Ичкерии совместно с нашими друзьями из стран Ближнего Востока ещё с осени 1999-го года расставляют по всей России ловчие ямы, западни и капканы на вашего президента. Не обольщайся: ты далеко не первый и не единственный киллер-любитель, завербованный нами для совершения покушения на вашего вожака. Наши люди прочесали уже двадцать три из восьмидесяти восьми российских регионов и завербовали восемьдесят ликвидаторов-дилетантов.

Гасан повернулся к Абдурахману, щёлкнул пальцами.

Абдурахман тоже щёлкнул – клавишами компьютера.

– Ну вот, – с явно слышимой подковырочкой в голосе сообщил он. – Крупников Геннадий занесён в список киллеров-любителей под номером восемьдесят один. Файл не подлежит стиранию и будет уничтожен только после полной утилизации компьютера, - прозрачно намекнул он на печальные Генкины перспективы. – Итак, ты – восемьдесят первый. Запомни свой личный номер, если память от страха не отшибло.

– В России восемьдесятдевять субъектов федерации, – ощущающий себя как в наркотическом бреду Геныч понёс совершенную околесицу. – Наверное, вы забыли Чечню.

– Не Чечню, а республику Ичкерию, – напомнил долго молчавший Хоттаб. – Ничего мы не забыли, трусливый русский фашист. Ичкерия не восемьдесятдевятая в вашей засаленной колоде, а самая первая и неповторимая. Она сама по себе, а на Россию мы плевать хотели!

– Хотеть – значит мочь, – сказал Геныч.

– Я слышал, из философов и интеллектуалов получаются самые безжалостные киллеры, – поведал Абдурахман. – Мы плевали и плюем, а вы утирались и будете утираться. А когда взлетят на воздух ядерные электростанции, вам и утереться будет нечем.

Гасан успокаивающе огладил плечо провинциального «гамлета», весь монолог которого состоял из одной-единственной фразы: «Кушать подано!».