Тихий сон смерти

Хартман ликовал, как ликовал бы на его месте любой патологоанатом: ничто не могло согреть его сердце больше, чем установление причины смерти. Полицейские, однако, не разделяли его восторгов, явно считая, что потратили несколько часов впустую. Они, вероятно, так и ушли бы, не простившись с Хартманом, если бы тот не бросил им вслед:

– Вы не заберете копию заключения?

Ламберт оглянулся и мрачно произнес:

– Нет, доктор, спасибо, не стоит. В этом нет необходимости.

Ответ Уортон оказался более едким:

– Спасибо за потраченное время.

Полицейские ушли, оставив вскрытый труп Белинде и Хартману. Девушка приблизилась к телу, встав там, где несколько минут назад находились Ламберт и Уортон. Губы ее по-прежнему были поджаты.

– Что-то здесь не так, вы не находите? – произнесла она, не сводя глаз с тела Миллисент Суит.

У Хартмана словно камень с души свалился, когда он понял, что ничего подозрительного в смерти девушки нет, а стало быть, он получит свои восемьдесят фунтов и его не будут таскать по инстанциям судмедэксперты. Однако замечание Белинды заставило его еще раз взглянуть на труп.

– Что вы хотите сказать?

Девушка смутилась. Не пристало ей указывать патологоанатому, что тот что-то просмотрел.

– Я вот что думаю: не грибковый ли это микоз у нее на коже? – пояснила она свою мысль. – Лимфома, поразившая кожу.

Хартману пришлось согласиться, что и это вполне возможно. Тогда Белинда вновь заговорила:

– Но опухоль в ее животе – не лимфома, верно?

И пока Хартман переваривал ее слова, она продолжила:

– Вообще, все это выглядит странно. Я хочу сказать, я никогда не видела, чтобы опухоль разрасталась до такой степени, заполняя чуть ли не всю брюшную полость. А вы?

– О да, – произнес он после небольшой паузы, которая красноречивее всяких слов выдавала его ложь. – Бывает… – Хартман сделал вид, будто копается в памяти. – Опухоль яичников может иногда…

Не договорив, он посмотрел на Белинду, надеясь найти в ее глазах доверие к его компетентности, а не насмешку, но девушка все еще была поглощена созерцанием вскрытого тела, и отсутствие какой-либо реакции с ее стороны повергло доктора в уныние.

Две опухоли? Это выглядело весьма и весьма странно, и Хартман не мог этого не понимать. Но и такое иногда случается. Возможно, у нее и в самом деле был псориаз, а причиной смерти стала опухоль яичников.

Белинда наклонилась над телом и указала на плечо покойной:

– А эти образования на коже? Видимо, микоз в стадии опухоли?

Хартман взглянул в том направлении, куда указывала Белинда, и увидел смертоносные красные узелки, похожие на маленькие воспаленные язвочки. Это могло быть проявлением последней стадии лимфомы кожи, которая из сыпи превратилась в настоящую шишкообразную раковую опухоль, но полной уверенности в этом у Хартмана не было, поэтому вместо ответа он лишь протянул неопределенное «ммм».

– У нее ничего такого нет в анамнезе? Я хочу сказать, что столь крупная опухоль не вырастает за ночь. Что бы это ни было, трудно поверить, что она не обращалась с этим к врачу.

Странно, но Хартману не пришло в голову выяснить это сразу – да и к чему, собственно? Ему просто передали тело, указав в качестве возможной причины смерти ожоговое поражение тканей, и теперь доктор вынужден был признать, что истинная причина ему неизвестна. Тем временем Белинда, устроившись за ближайшим компьютером, принялась вводить в него данные об обстоятельствах смерти Миллисент Суит, почерпнутые из заявки коронера.

– Очень, очень странно, – задумчиво произнесла она спустя несколько минут.

– Что именно?

– Она работала в медицинской школе, и в справке есть все сведения о состоянии ее здоровья. Ну это, знаете, «есть гепатит/нет гепатита», и прочее в том же духе. Но ни строчки о раке.

Тут подал голос Ленни. Ему надоело, что на него не обращают внимания:

– Так мне продолжать или нет?

– Пожалуйста, Ленни.

Гробовщики, громко топая, покидали морг с очередным своим пассажиром.

Белинда покинула место возле компьютера и вернулась к столу. Она обратилась к Хартману:

– Вы не возражаете, если я переоденусь и приду посмотреть? Поразительно интересный случай.

Хартману не требовалось поразительного или интересного – ему нужно было легкое и быстрое. Сейчас ему больше всего хотелось, чтобы его оставили в покое и что бы какая-то ординаторша не пыталась выставить его идиотом. Но что он мог ответить? Это же клиническая больница, ничего не поделаешь.

– Конечно.