Тихий сон смерти

– Очень хорошо! И чтобы устроить праздник, он выбрал вечер – тот единственный вечер за всю неделю, когда мне нужно уходить!

Он попытался сообразить, какой сегодня день недели, вспомнил, что вчера была среда, стало быть, сегодня четверг, а по четвергам Нерис занимается, как она это называет, гончарным искусством.

– О боже! Вечерний кружок. Прости, Нерис…

Но даже эта фраза вызвала у нее раздражение:

– Ну как ты мог забыть, Карл? Каждый четверг у меня кружок!

– Ну, забыл, забыл! А ты обязательно должна идти? Неужели ты хоть одну неделю не можешь обойтись без своей глины?

Он почти выиграл раунд. Нерис подобрела, гнев ее почти иссяк. Но любовь к гончарному искусству взяла верх.

– Я должна, – твердо сказала она.

Оставшись в одиночестве, Карлос достал из холодильника банку лагера, сел на диван и жадно выпил. Поговорить было не с кем, оставалось только думать. Он и думал – о своих бывших коллегах.

Сначала Тернер, потом Милли. Невероятно.

А как она умерла…

Он пытался убедить себя, что это простое совпадение. Все шестеро сдавали анализы после пожара, и все анализы были отрицательными – они сами это видели. Поэтому смерть Милли и Тернера не может иметь отношения к Протею. Или…

Он покопался в боковом кармане пиджака и вытащил оттуда потрепанную записную книжку. Не мешало убедиться, что Жан-Жак и Джастин живы и здоровы.

Через час от былого спокойствия Карлоса не осталось и следа. Более напуганного человека трудно было представить. Карлос остервенело ходил по комнате из угла в угол и напряженно думал. Нужно, черт возьми, что-то делать, куда-то бежать!..

Бежать? Но куда?

Мать еще жива, но с нею Карлос давно был не в ладах, за последние четыре года ни разу даже не позвонил ей, да и что толку бежать к матери? Если кому-то понадобится найти его, то первым делом искать будут там. В Ньюкасле он знал нескольких человек, кое-кто из них, возможно, не откажется приютить его на день-другой, да и то если не будет знать о ведущейся на него охоте. Впрочем, этот вариант тоже отпадает: Ньюкасл слишком близко, нужно убираться подальше. Карлос принялся перебирать в уме своих прежних подружек, но вскоре бросил это занятие, вспомнив, как легко и неожиданно исчезал из их жизней. Вряд ли они захотят впустить его туда снова.

И тут Карлоса поразила мысль, как мало у него друзей.

Фактически остался только один человек, к кому он мог теперь обратиться. Возможно, единственный, кто сумел бы объяснить толком, что все-таки происходит.

– Надеюсь, это вам поможет.

В таком состоянии Айзенменгер ее еще не видел. Белинда ерзала на стуле и крутила в руках папку, которую принесла с собой. Они сидели в больничной столовой, и Айзенменгер, без особого аппетита ковыряясь вилкой в тарелке, пытался понять, почему Елена так напряжена и не будет ли больше пользы, если он вгрызется в бумаги, а не в остывавшего цыпленка гриль. Белинда же не притронулась к еде вовсе. Скорее всего потому, что знала, чем это грозит, и испытывала изжогу при одном воспоминании о местной кухне. Елена, будучи осторожной во всем, и в том числе в еде, решила ограничиться бутылкой минеральной воды.

– Ну что, посмотрим? – Айзенменгер решил перейти прямо к делу.

Он положил вилку, благо подвернулась возможность это сделать. Подобно всем больничным столовым, здешнее заведение было довольно мрачным на вид – они что, специально так строят? Время основного наплыва посетителей уже миновало, и кроме них в большом, слабо освещенном зале с ровными рядами столов с пластиковым верхом, вокруг которых стояли такие же пластиковые стулья, людей в помещении было немного. По залу то и дело пробегали санитары, за одним из столиков сидела компания молодых врачей, кое-где можно было заметить медицинских сестер, заскочивших выпить чашку кофе. Вот и все, что осталось от недавней толпы, и лишь неубранные столы говорили о том, что полчаса назад здесь было людно и шумно.

– Я сделала вот что. – Белинда посмотрела на Айзенменгера. – Я извлекла ДНК и РНК…

Зная, что Елена не поймет ни слова из ее рассказа, Айзенменгер вежливо прервал девушку:

– Елена не медик, так что не углубляйся в терминологию.

Сказав это, доктор перевел взгляд на Елену, и та ответила ему благодарным кивком.

– Я сделала вот что, – начала еще раз Белинда. – Я подготовила образцы тканей, чтобы извлечь из них генетический материал, то есть дезоксирибонуклеиновую кислоту, или попросту ДНК, и рибонуклеиновую кислоту – РНК. ДНК – это материя, из которой состоят гены. Так вот, проведя анализ ДНК, можно определить, имеются ли в генах какие-либо изменения. РНК служит посредником между генами и самой клеткой. Разобравшись с ее составом, можно определить, какие из генов задействованы. Рак образуется из-за структурных аномалий в генах либо из-за того, что те или иные гены отключаются или включаются тогда, когда этого быть не должно.

Елена кивнула, и это должно было означать, что пока ей все понятно. Глядя, с каким сосредоточенным видом она слушает Белинду, Айзенменгер подумал, что она действительно понимает суть разговора.