Тихое место

Они приближались, а он всё также стрелял и перемещался со всей возможной скоростью, на которую в своём состоянии был способен. Всего десять минут, после последних взрывов его «сюрпризов», но дались они ему очень дорого.

— Бля, больно то как, — Иван лежал на земле, укрывшись за остатками очередного забора, пытаясь как-то как заглушись боль, что казалось поселилась во всём его немолодом организме.

Болел пробитый пулей бок, болели посеченные осколками ноги, болели — раненые руки, нашпигованные осколками от гранат.

Эти уродцы взяли за привило не стрелять, а сразу всаживать гранату из «граника» или закидывать места его нахождения гранатами, гады…

Заканчивались патроны… Смесь анальгетика: два шприца, была использована полностью. И его количество в его крови скорее убьет его также надежно, как и пуля, правда чуть позже, так что это было уже не важно.

Но вроде пока еще силы оставались. Хотя очень хотелось лечь и сдохнуть. Но там, где-то не очень далеко, — отходили гражданские и сын… Так что умирать было нельзя, а если и можно, то вцепившись зубами намертво в тех, кто захочет пройти дальше.

— Эх, надеюсь у них всё страстётся… А я сверху посмотрю… — Иван прекрасно понимал, что сейчас отсюда ему не уйти, шансов нет, а внуков хотелось посмотреть. — Эх, жаль… Интересно, на меня внуки будут похожи?

Отец, он и его сын, судя по фотографиям, каждый в свои три года были похожи, как братья-близнецы… А будущий внук? Или внуки? И, кстати, девочек не было за три поколения. Как-то их матери ограничивались парнями. Все по одному парню рожали. Вопрос: а девчонки где?

Наверное, он думал совсем не о том, но именно эти мысли не давали ему опустить руки и сдаться.

Поблизости раздался какой-то шум. Иван быстро приподнялся и успел сделать короткую очередь, вроде поразив силуэт фигуры, которая высунулась из-за угла в его направлении с выставленным автоматом. И противник резко отшатнулся назад, раненый или убитый.

С другой стороны, раздалась автоматная очередь — пули пролетели совсем рядом с головой, будто «погладив» воздухом его лицо… Иван хотел дернуть стволом автомата в ту сторону, как краем глаза увидел, что из-за угла, где исчез пораженный боец, резко высунулся второй «немец» и на плече у него была «труба» гранатомёта…

Иван успел дать очередь в два патрона. Но этот уродец, перед тем, как получил одну из пуль — в лоб, успел нажать на спуск.

«Чуть не успел…» — Иван будто в замедленном кино видел, как прямо в его сторону летит огненный комок, который все приближался и приближался, но успел начать то, что хотел допеть: «Я буду петь голосами, своих де…», — перед его глазами возникла яркая вспышка…

— Ха, кончился, курва! — радостно выдохнул поляк Йозеф, увидев, что граната из РПО «Шмель» ударила и подорвалась именно там, откуда звучали до этого очередные смертельные выстрелы бешеного русского.

Наступающие давно поняли, что остался только один москаль, но он никак не хотел сдохнуть, нанося и нанося им злые и смертельные укусы, а вот теперь он уничтожен.

Слышавший всё это время взрывы, автоматные очереди и постоянную ругань на польском, украинском и русском языках, Паша не выдержал и шипя от боли подполз к большой дыре в стене, стараясь увидеть, что происходит снаружи.

Буквально на миг он увидел стреляющего Ивана и тут почти в него с огромной скоростью ударила граната огнемета «Шмель», разбросав землю и разметав остатки развалин в клочья.

Выжить после такого удара было не в силах ни одного живого существа…

— Сука! — Паша заскрежетал зубами. — Вань, подожди… Подожди, Ваня… — Паша перевернулся на бок, поджимая под себя изуродованную ногу, а потом поднёс к лицу рацию:

— Зевс! Это Омут! Это Омут! Как слышишь меня?.. Как слышишь?..

Капитан Самойлов услышал голос кого-то из этих малохольных:

— Слушая тебя, Омут. Это Зевс!

— Давай на меня… Ты слышишь, Зевс? Давай прямо по мне!

— Это чего он? — рядом с Самойловым остановился его заместитель.

— Не понял тебя! Не понял! — Самойлов решил удостовериться, что ему не послышалось.

— Давай на меня, блядь… На меня давай! А суки… — было слышно, как раздалась автоматная очередь.

Паша увидел, что на улицу высунулись пару-тройку человек, смотревших в сторону взрыва «Шмеля»:

— Нате, суки, — он прижался к автомату к плечу и дал очередь.

Судя по всему, попал он лишь в одного, как ему показалось. Двое других тут же залегли, а потом быстро откатились за укрытия.

— Курва! — Йохан не ожидал, что после гибели последнего защитника, кто-то ещё остался в живых, и опять очередь, поразившая насмерть одного из поляков.

К месту боя последнего оставшегося в живого защитника быстро стягивались все, кто прочесывал деревню.

— На меня, давай, блядь! Зевс! — Паша пытался «выловить» в прицел атакующих, при этом орал в рацию. — По мне, давай. Их тут как грязи… Беглым…

— Понял, тебя! Плюс! — лицо Самойлова будто окаменело. — Батарея! Прицел…

Вокруг орудий батареи Д-30 тут же забегал орудийные расчёты, а спустя десяток секунд по очереди раздалось:

— Готов!

— Готов!

— Готов!

— Готов!

Самойлов еще раз посмотрел на рацию, а потом…

— Батарея! Огонь!