Тихое НЕсчастье

Вчера мы с Надюхой договорились, что поедем вместе к ней домой, чтоб она забрала вещи. Я хотела, чтобы на всякий случай, муж поехал с нами, но прошлой ночью он признался, что ему неинтересно участвовать в чужих семейных разборках.

– Ты пойми, – шёпотом говорил он, когда мы лежали в постели, – Они через неделю помирятся, а мне со Стасом потом как общаться? Да и он нормальный мужик.

Я аж привстала:

– Нормальный?

– Да ты послушай, – спокойно продолжил муж, – поступил он хреново. Я ж не спорю. Но мы столько лет знакомы. Он меня выручал не раз. Как мужик, он нормальный. Может, муж и хреновый, но мне-то с ним не жить.

То есть, мужик и муж – это какие-то разные понятия. И эти люди что-то говорят про женскую логику. В общем, уснули мы, отвернувшись друг от друга. У меня внутри всё кипело от чувства несправедливости.

Но утром, я конечно, сделала ему завтрак, тем более что рядышком ковыряла свою кашу и заспанная Маруська, которую папа каждое утро отвозит в сад.

И вот мы с Надюхой уже подходим к дому.

Та нервно теребит ключи:

– По идее, он сейчас на работе. Но мало ли. Или вдруг, они мои вещи выкинул? Как думаешь? – Она выглядела, как загнанный зверёк. Видно было, что её слегка потряхивает. Она постоянно смотрела по сторонам.

– Машины нет, уже хорошо. – успокаивала она сама себя. И судя по тому, как прибавила шаг – вполне успешно.

Погодка, надо отметить, была прямо так себе. Вроде, лето ещё не совсем закончилось, но небо какое-то серое, почти без облаков. Да и настроение больше осеннее, что ли.

Мы поднялись на четвёртый этаж, где и была Надюхина со Стасом квартира. Пока я пыталась отдышаться, она прислонилась к двери и слушала, нет ли кого дома.

Из-за стены доносился какой-то ор. Но это из соседней квартиры, даже я уже не удивлялась, что опять скандал.

Тётенька бальзаковского возраста, чуть ли не мамина ровесница, нашла себе этакого Карлсона – и внешне и по самоуверенности в своей неотразимости – младше себя лет на десять. Тётенька и сама выпить любила, а как с этим товарищем сошлась, так стало вообще весело.

Меня прервал звук открывающегося замка. Надюха повернула ключ и мы зашли в квартиру. Никого. Ну и отлично.

Надюха пулей рванула в кухню, успев скомандовать, чтобы я собрала её вещи в зале.

Пока я аккуратно складывала её вещи в огромную клетчатую сумку, сама Надюха явно собирала посуду, судя по звукам из соседней комнаты. В какой-то момент она заглянула ко мне, и со словами:

– Некогда их складывать, так сойдёт! – высыпала в сумку стопку своих трусов.

Вот это её «так сойдёт» меня с детства бесило. В этом мы с ней абсолютно разные. Я попыталась всё же, хоть немного разложить её труселя аккуратнее.

– Я всё! – крикнула я, с трудом застёгивая сумку. Пришлось даже прижать её к себе и, навалившись, силком закрывать молнию.

В дверной проём было видно, как Надюха выносила в коридор ещё одну такую же сумяру и рюкзак.

А в это время голоса соседей уже переместились на лестничную клетку. Было слышно, как она, явно снова не трезвая, орала:

– Пошёл вон! И манатки свои забирай!

– Ах так! – кричал Карлсон (как мы его с сестрой прозвали) – Тогда я и дверь заберу, это я её ставил!

Мы, еле сдерживая смех, прислушались. Я, тихонько поставив на пол сумку, прильнула к глазку.

Эх, ничего не видно! Но был слышен треск снимающейся с петель двери. Сосед был, хоть и не высокий, но довольно крепкий мужичок. Но и дверь совсем не лёгкая. Толстенная, деревянная. И видимо, она не хотела так просто сдаваться. Несмотря на крики хозяйки, что, мол, может забирать свою дверь и валить на все четыре. Покряхтев и поматерившись, сосед сдался. Ударив со всей дури (которой было немало) ногой по двери, он пошёл вниз. Удар был такой силы, что в подъезде стоял гул, смешанный с выкриками соседки в адрес уже ушедшего Карлсона. Но этот мог и вправду, ещё вернуться. И не раз.

– Трындец, у вас тут весело. – прошептала я, беря в руку сумку. – Выходим?

– Да, погнали отсюда.

Мы взяли сумки, Надюха накинула рюкзак и мы вышли из квартиры.

На улице немного распогодилось, но почему-то, облаков не было видно. Небо стало сплошным голубым полотном.

***

Дома мы долго ещё хохотали и с той ситуации и с того, как мы смотрелись со стороны, выходя из подъезда с двумя огромными сумками. Женя хохотал с нами:

– Колготки надо было напялить. С кружавочкой! Надюха, как ты любишь!

Я смеялась с ними, но последняя фраза слегка кольнула. А он прям знает, какие она колготки носит? Нет, я не ревнивая. Но всё же, не очень приятно.

Я прижалась к мужу и поцеловала его в гладко выбритую щёку. Обозначила территорию.

Вечером, когда мы уже лежали в постели, так, вроде невзначай, просто вспомнив вечерние приколы, я решила всё же, высказать:

– Мне знаешь, не очень понравилось твоё замечание про колготки. Ты так внимательно следишь за тем, в чём ходит моя старшая сестра? Сомневаюсь, что ты помнишь, в каких вещах хожу я.

Мне реально, было обидно. И да, возможно, я немного ревновала, хоть и не собиралась этого показывать.

Муж рассмеялся: