Тихое озеро, волшебная птица…

Молодые воины смотрели вслед исчезающей во тьме троице. Они впервые видели непобедимого и могучего, когда-то, воина – прославленного во многих песнях и преданиях башняков Чегет-батыра, сразившего в битве, в пору своей далёкой молодости, жестокого Коркута, коль-эркина гузов. А какая красивая девчонка была с ними, интересно, кто она? Пока она была одна, ожидая своих старых спутников, ни один из егетов не мог с ней заговорить, ведь рядом были глава её рода и один из самых почитаемых батыров племени, и, наконец, сам глава племени. Но все они смотрели на неё с любопытством, в то же время любуясь её красотой.

Пора уже и ложиться спать. Воины, кроме Баламира, стали укладываться на ночлег. Расположились вокруг костра, приспособив под головы седла своих коней.

И лишь Алтузак-хан ещё сидит на пригорке – безмолвно и неподвижно…

Баламир сходил на луг, проведал лошадей, постоял там, прислушиваясь к окружающей тьме, и, вернувшись к костру, сел на самом берегу, глядя на чёрную воду. А мыслями его постепенно овладевала та девушка – юная красавица, что сопровождал стариков, предводителей местного рода. Какая она была красивая. И как гордо, даже с вызовом, взирала на них, изумлённо смотревших на неё. А как уверенно она, такая хрупкая и невысокого роста, управляется с лошадьми – как опытный и сильный наездник. И даже лук и стрелы были при ней, словно она настоящий воин. Сможет ли Баламир когда-нибудь увидеться с ней, узнать её имя?

Звёздная страна сверкала над егетом, сияя блеском волшебным с неба ночного… и в блеске том виделись ему её глаза. И понял он, что ради этой тоненькой, стройной девушки с ясным, совсем не робким взглядом, готов на любые подвиги. Хорошо, что именно он выбран сегодня сторожевым, потому, что всё равно ему бы не сомкнуть глаз этой ночью. Интересно, куда они завтра отправятся с Алтузак-ханом? Спросить хана он не мог: Баламир ещё молод и не заслужил права обсуждать с ним его намерения.

Позже Баламир ещё раз сходил к лошадям, убедился, что всё в порядке и вернулся на своё место на берегу, у костра.

Алтузак-хан уже спал, прислонив голову к бревну, на котором до этого сидел. Чистое небо сияло ярко мерцающими звёздами, и Баламир стал любоваться ими. Он знал названия многих из них, благодаря своей бабушке, часто рассказывающей внукам своим о высшем, небесном, уровне мира.

Так и просидел егет всю ночь, охваченный новым для него, и совсем не подходящим для ханского воина, но всё же таким сладостным и неповторимо восхитительным чувством – вдохновляющим и заставляющем его душу радостно петь в звёздном безмолвии…

Время же шло своим чередом и на востоке начало светлеть: наступало утро. Воины просыпались и готовились к новому дню; поднялся и Алтузак-хан.

– Седлаем коней, великий хан? – спросил Каракош, горя жаждой свершений.

– Да, пора двигаться. Но сейчас наши пути расходятся: дальше я беру с собой лишь одного из вас – тебя, Белес. Вы же отправляйтесь к Ванах-тархану и к верховьям Сухайлы и Ашкадара – передайте главам родов, что хан велит снарядить постоянные дозоры к границе Степи. Потом возвращайтесь и ждите меня здесь. Когда вернусь, не знаю, может сегодня к исходу дня, а может через несколько дней. Каракош, ты назначаешься десятником – старшим среди своих друзей. Всё.

Тут же подозвали своих коней и начали их седлать. Десятник Каракош, самый приближённый к вождю, оседлал в первую очередь Кангара, ханского коня, и лишь затем взялся за своего. Закончив, повскакивали в сёдла, готовые к дальней дороге. Алтузак-хан оглядел своих воинов, попрощался взмахом руки, и двинул Кангара на восток, вниз по течению Мелеуза. Белес отправился с ним.

Каракош обратился к своим воинам, волею самого хана подчинённых ему:

– Путь предстоит дальний: Сухайла далеко, а Ашкадар ещё дальше, поэтому, если подниматься ещё и по Мелеузу, то это большой крюк и к вечеру можно не успеть вернуться, и что тогда подумает о нас наш хан? Значит так: двое едут по Мелеузу к Ванах-тархану, а остальные сразу на запад, к Сухайле и Ашкадару. По Мелеузу поедут…

– Я и Тигой! – вскрикнул Баламир. – Разреши нам, брат.

– Хорошо, поезжайте вы. Остальные за мной, – скомандовал десятник Каракош и пустил коня вскачь к поднимающимся на западе холмам.

Баламир воспрял духом: сбывается его стремление, ночью казавшееся таким далёким и несбыточным – он посетит кочевье Ванах-тархана и, возможно, увидит там ту девушку, а может быть, даже узнает её имя. А вдруг ему повезёт, и он сумеет даже поговорить с ней – разве это так уж невозможно?

– Вперёд, Тигой, поехали!

И они поехали вверх по реке. На западе виднелись причудливой формы, очень красивые холмы, пестрящие всеми красками в сиянии наступающего утра; ещё дальше, к юго-западу, возвышалась невысокая лесистая гряда, именуемая горами шотигесов; а слева, далеко на востоке, за Агиделью, узнаваемой по протянувшемуся вдоль её русла туману, вздымались зелёные от густых лесов горы, замыкаемые с юга вершиной Кунгак-тау.