Тихоходная барка "Надежда" (Рассказы)

У Ирины Аркадьевны были: дочь, сын и даже, кажется, внуки - я точно не знаю, она обманула меня, и я был на нее сердит, отчего и пишу этот рассказ. Я наивно полагаю, что если я напишу (допишу) этот рассказ, то психофизиологическое состояние мое совершенно изменится и Ирина Аркадьевна станет мне не то чтобы мила и приятна, но по крайней мере я смирюсь с ней как с родственной персоной, с родственницей. Знаете, в семье всегда есть уроды, и все их очень любят, хотя и морщатся, хватаются за голову при очередном упоминании об их штуках. Меня предупреждали, что Ирина Аркадьевна уж не одного меня такого голубчика надула, но я отмахивался, мне было все равно. Я люблю все формы жизнедеятельности, поэтому когда образованная и либерально настроенная Ирина Аркадьевна предложила мне сделать либретто для камерной рок-оперы "Поцелуй на морозе" (с ее музыкой, удивительно сочетающей древнерусский ладовый распев со стилем "диско"), я тут же согласился, ибо Ирина Аркадьевна, с младых ногтей циркулирующая в сферах, обещала поддержку и Ивана Митрофановича, и Митрофана Тихоновича, все заслуженных да народных, хороших российских людей. И говорила, что немедленно по исполнении заказа будет заключен договор и я получу тысячу пятьсот рублей денег.

Я, уже не раз горевший на подобных предприятиях, тут же, конечно же, с радостью согласился, проделав значительную работу. Я вывел сюжет - действие происходит на строительстве Красноярской ГЭС, - смонтировал стихи Хлебникова, Гумилева, Есенина, Николая Рубцова и Мандельштама (для равновесия и потому, что я его очень люблю). Трудился я около месяца, а по истечении этого срока все дело лопнуло, потому что, как говорила Ирина Аркадьевна, замысел кому-то там показался слишком дерзким в свете напряженной идеологической обстановки весны 1979 года. Гумилев там, понимаешь... Мандельштам... Да к тому же режиссер не имел московской прописки или тарификации - не помню, чушь, в общем, суть которой меня совершенно не интересовала и не интересует. С Ириной Аркадьевной мы расстались друзьями. Она обещала компенсировать мои старания другой интересной работой, я ей не верю, но как только от нее поступит какое-либо предложение, тут же в очередной халтурной затее участие приму обязательно - авось да клюнет, ведь я за последнее время привык считать себя профессионалом! Авось и клюнет. У меня будут деньги, я не буду никого бояться и куплю себе теплую шубу. Я не в претензии. Роза есть роза, бизнес есть бизнес, эвенок есть эвенок.

Я не в претензии, и я не о том. Я хочу рассказать вам, как Ирина Аркадьевна возвращалась однажды глубочайшей ночью домой и что с ней потом случилось.

Немного о квартире Ирины Аркадьевны. Квартира эта однокомнатная, и она расположена на пятом этаже пятиэтажного "хрущевского" дома без лифта. Живет кругом большей частию рабочий класс, и засыпают очень рано. Летом на улице цветет акация, щелкают семечки, ходят в домашних тапках на толстой войлочной подошве, играют в домино.

Но район этот - не новостройка, отнесенная далеко за пределы города, туда, где чувствуется сырость развороченной целинной земли, и рядом лес, и какие-то деревни с названиями Горшково, Убеево, Порточки, откуда утром бабы везут цветы и редиску на Центральный рынок. Этот район возник на месте разрушенного старого района, состоящего из бараков, и расположен на месте древнего культурного слоя, отчего и тополя, и сирень, и акация, оттого и домино, и традиция шастанья между домами в домашнем халате, как на коммунальной кухне, - все оттого.

Ирину Аркадьевну здесь никто не знал. Это она так думала, потому что никогда не работала "в заводе" и не была знакома ни с кем из окружающих, населяющих эту улицу, или, вернее, этот квартал, - дома были разбросаны в беспорядке, понятное дело - "хрущобы"... ОТСТУПЛЕНИЕ. Стоп! Рассказ этот совершенно катится и рассыпается. Это никого, кроме меня, не интересует, но я, балансируя и срываясь, делаю вот это - жалкую импотентскую гримасу. Дескать, ничего, ничего - скоро все получится, сейчас, секундочку, вот-вот, сейчас закройте глаза и не смотрите на меня...

МИНУТНАЯ ИСТЕРИКА. Горько жалуюсь, постыдно слезы лью - вот я и исписался, дописался до какого-то грязного дурофрейдистского бреда. Говорилось ведь не раз старшими товарищами - не вытыкивайся, дружок, пиши, как умеешь, не становись на цыпочки, не тяни шею, ведь оторвется слабая голова. Ан ему все мало! "Дурофрейдистский"(!). Да ведь о Фрейде-то ни малейшего понятия!.. Так, слышал что-то да что-то там читал, что давно уже забыл. "Фрейд, Фрейд, Фрейд", "тотем и табу", "венский шарлатан"... Верхушки!.. А все потому, что, мерзавцы, не приняли в Литинститут, а уж так хотел в Литинститут, так старался, послал на конкурс всякие жизненные рассказы, письмо написал, что, дескать, из Сибири... Хрен там!.. Раскусили и не пустили... И правильно сделали. Молодцы!.. Я говорю вполне искренне...