Тихоходная барка "Надежда" (Рассказы)

— Как это смело! Как это по-хорошему хорошо! - воскликнула сидевшая рядом поэтесса Нарециссова.

— И не кажется мне, а на самом деле есть. Воняет, -

пробормотал я и стал проситься вон из театра.

И мы с несколько недовольной Галей вышли на улицу, где снежинки, совершая плавные вращения, падали на землю. Сквозь падающие снежинки полупросвечивали вечерние фонари, и я взял Галю под руку, и мы пошли как бы навстречу новой жизни, а в частности, к ней домой.

Квартира Гали, где она проживала со своими престарелыми родителями, имела высокие потолки и уходящие вверх стены.

В прихожей висели лосиные рога и прекрасная длинная вешалка со специальной длинной дубовой доской.

Кстати, этой доской, кроме меня, никто не пользовался, а все почему-то предпочитали вешать имеющееся на крючок или на рога.

Я же люблю дуб, являющийся олицетворением строгости и простоты. Я где вижу дуб, так сразу обращаю на него внимание.

Поэтому я аккуратно положил шапку на длинную дубовую доску, и мы прошли в Галину комнату, где предались мечтам о будущем счастье, мечтам, что уж тут скрывать, прерываемым поцелуями.

А престарелые родители ее тем временем смотрели в другой комнате (их у них было всего три) телевизор.

Но они как бы незримо присутствовали рядом с нами, поскольку их выцветшие фотопортреты украшали стенку над Галиным девичьим диванчиком-кроватью.

— А еще мы поедем в Крым. Куда-нибудь по местам писателя Грина и его Ассоль. Хочешь, я буду твоей Ассо

лью?

— Хочу, - хотел сказать я, но вместо этого воскликнул: - Да что за черт! Опять!

-Что "опять"? Что?

— Химия. Запах. Галя, тебе не кажется, что и здесь тоже чем-то воняет? Тоже вроде бы как бы этот. Запах.

Химикаль. Химия.

— Во-первых, не воняет, а пахнет, а во-вторых – ты все выдумываешь, потому что ты - мой выдумщик.

— Но неужели ты сама не чувствуешь, милая Галя, - сказал я, начиная сердиться.

— Нет.

— Значит, ты дура.

Галя обиделась и долго не хотела со мной разговаривать.

Я и сам был сконфужен и лишь с трудом объяснил ей свое нелепое положение. Все кругом пахло химией, а никто этого не замечал.

- Вот понюхай мою руку, любимая. Понюхай.

И я сунул в нос Гале локоть, выпростав его из рукава. Невеста втянула носом воздух и заявила:

- Выдумщик! Ой, выдумщик. Он пахнет "Шипром".

Это - противненький одеколон. Сколько раз я тебе говорила, чтоб ты купил немецкий "Фигаро". Даже "Крымская лаванда" и то лучше, чем твой этот противный "Шипр". Купи "Фигаро", противный мальчик.

И она ухватила меня за ухо.

- Дитя, право, - подумал я. - Или "Шипр", или я переутомился.

Поэтому, наскоро поцеловав любимую, я рванул в баню. Там я тер себя щетками, мочалками, мылил мылом и колотил веником, который мне одолжил один инвалид. По выходе, счастливый и распаренный, я купил в аптечном киоске этот самый немецкий "Фигаро", облил им себя дома с головы до пяток, наодеколонил простыни и лег спать, видя счастливые сны из нашей будущей прекрасной жизни.

Всякий человек знает или знал, как влюбленный спешит к своему милому предмету.

С трудом дождался я следующего вечера, чтобы полететь к Гале на крыльях любви. Вот я и прилетел.

— Какой ты сегодня славненький, - сказал Галя, пытаясь не давать мне пытаться ее поцеловать.

— Какой ты сегодня свеженький, хорошенький, - продолжала любимая и пришла в неописуемое волнение.

— А я был в бане, - сказал я и хотел добавить, что я очень-очень люблю Галю, но тут раздался стук в дверь.

Это оказались престарелые родители невесты, которые пригласили нас смотреть телевизор.

Программа была, как обычно, очень разнообразная и интересная, но я ее не запомнил. Что поделаешь - любовь! Потом я оделся и попрощался, обняв любимую. Взял с полки шапку и ступил правой ногой за дверь, держа шапку в руке. Потом я умильно оглянулся на крепкую дверь квартиры и помахал рукою в глазок-смотрелку от воров, в которую (это уже стало у наг традицией) смотрела, проводив меня, Галя. Потом я еще раз попрощался с Галей через смотрелку, послав ей воздушный поцелуй. Потом я надел шапку, потом я стал спускаться вниз по лестнице. Потом...

...О! Дальнейшее мое "потом" все, как в бреду. Да, как в бреду. Все дальнейшее мое погружено в смысловой химический туман. Помню, что вышел на улицу. Колебались огни, ездили машины, но все было погружено и окутано зеленым химическим туманом.

Слышались голоса:

— Химия-химия.

— Химичат все, химичат, подлюки.

— А чего химичить?

— Я вот к ним вчера прихожу и говорю: "Вы кончайте химичить".

— Малая химия.

— Большая химия.

— Бытовая химия.

Ка-ак в бреду! Тр-а-агическая история!

Помню, что лишь спустился по лестнице вниз, как опять пополз и поплыл этот проклятый химический запах, преследующий меня с перерывами уже вторые сутки.

Я заметался Я обнюхал стены и перила. Они пахли химией.