Тихоходная барка "Надежда" (Рассказы)

Молодой человек тихо посмотрел на меня и тоскливо уехал, навсегда оставшись в моем сердце в качестве укора, ибо прошло с тех пор уже около пятнадцати лет, я совершенно изменился, но до сих пор помню эту напряженную и постыдную сцену, как ехал грустный молодой человек, не получивший имеющиеся у меня 5 рублей, хотя вполне мог бы их получить и положить на сберкнижку, будь я добрее, раскованней или пьянее. Мразь я!.. Паук!..

Я поднимался в лифте. Било полночь.

(Представляю, какую ненависть вызвал я у молодого человека. Ведь он наверняка принадлежал тогда к совершенно иному кругу знакомств, другие книги читал, слушал другие пластинки, быть может, водился даже с какими-нибудь известностями, рассказывал им ночью, выпивая, о повстречавшемся пошляке, жлобе жадном, конформисте тупоголовом, мещанине...)

Било полночь. Одно утешение, что он наверняка стал хуже за истекшее время, а я, возможно, стал лучше; быть может, мы уже сравнялись в благородстве: он денудировал, я возвысился, и мы идем с ним теперь в вечность ноздря к ноздре; быть может, я даже стал и благороднее его, а он нынче уже совсем подлее меня, хотя не исключено, что относительно я все же еще мерзее его. И во всяком случае, я думаю, что парень не пропал, купил "Жигули", построил дачу (оглянись в задумчивости - сколько вокруг красивых "Жигулей", сколько вокруг высоких дач!), а скорее всего, он уже давным-давно в Штатах, уж больно он был печальный. Он в Штатах, и я тоже приложил руку к этому ординарному факту эмиграции, не угостив молодчика своей пятеркой. А вообще-то и ну его к свиньям, этого типуса, и правильно я сделал, что дал ему полтора рубля, - у меня что, деньги лишние? Он теперь на Брайтон-Бич посуду моет, а я его тут вспоминай, мучайся, кайся, очищайся, в конторе служи, в очереди стой...

Да на кой он мне нужен, этот рвач? Не пошел бы он к черту?!

Я, конечно, никуда не поеду, некуда мне ехать из своего дома, но вообще - не пошло бы это все к черту: "Жигули", Брайтон-Бич, посуда, пятерка денег, художественное творчество, фирменная котлета "ЦДЛ"?

Хватит суетиться и хватит мечтать! Дедушка у меня был простой русский поп, папаша - простой советский работник органов. Я ничего о нем не могу сказать. Он умер слишком рано, чтобы что-то сказать мне. Вот и разберись тут попробуй! попробуй!

Да-с! русский поп о. Евгений и советский работник органов, мой папаша Анатолий, отказавшийся от своего папаши, моего дедушки. Времена, знаете ли, такие были, мля, дедушка помер в 1918 году, здоровенный пятидесятилетний русский поп неизвестно от чего умирает в разгар Гражданской войны, а папаша, естественно, этот факт в последующих анкетах скрывает, фигурируя, естественно, сиротой и приемным сыном работника Губнаробраза, времена-то...

ГОЛОС СВЕРХУ: ...сами знаете, какие!

Да-с! Вот так-с! И я ничего не могу о нем сказать. Он пил. Ходил "на работу". Дома никого не мучил. Посмотрите на фотографию - он сидит в клетчатой рубашке на диване, играет с котенком, и выражение лица у него, искренне говоря, добрейшее. А до этого он был профессиональным футболистом (времена, знаете ли... полюбился временам футбол да хоккей...) в команде, конечно же, "Динамо".

1936 год. Групповая фотография в бутсах, майках с буквой "Д" на груди: Костя Зыков, Ваня Маевский, Гунька Сыбин, папаша и другие.

1959 год. Хотели повысить в звании, но, опившись, потерял партийный билет. Коньяк, говорит, меня сгубил - надо было, как раньше, водку пить, тогда бы и не потерял я, говорит, то, что до слез дорого сердцу каждого честного коммуниста... (И удостоверение, и ключи от сейфа, заметим в скобках, а курсив - наш...) Играл, играл и доигрался. Я ничего о нем не могу сказать. Он умер слишком рано, чтобы что-то сказать мне. Он умер, когда мне было пятнадцать лет, и я никогда больше о нем ничего не узнаю. Ехал в командировку, доехал до вокзала и умер. Вот и разберись тут попробуй!..

...Било полночь. Я позвонил в звонок.

- Кто? - спросил Саша.

Я молчал.

- Кто там, кто там, кто там? - повторял и повторял Саша, отпирая двери.

А увидевши меня, в ужасе отшатнулся. Ибо еще совсем недавно я говорил ему из Мурманска, что не могу прилететь и буду только завтра, а он весь вечер читал толстую кретинскую книгу Карла дю Преля "Философия мистики", которую велела ему читать его идиотка подруга, с которой он тогда "жил".

— Ты что испугался-то? - испугался я.

Сашу трясло.

— Ты говорил, что в Мурманске? - еле выговорил он.

— А я взял и прилетел, - подмигнул я.

- Ты так больше не шути, не шути так больше...

(Прыгали губы...)

— Да что тут такого-то? - сердясь, удивился я.

— А ничего! Подлец, и все тут! - нелепо выкрикнул Саша.

П-Р-А-В!!!

- Ты что, уж сразу мне и "подлеца" совать?! - выкрикнул и я.