Тихоня

Маст пошатнулся от порыва сильного ветра и заторопился под навес, здесь хлестал проливной дождь. Несколько минут стоял, рассматривая довольно скромную портальную башню – из тех, какие строят в богатых домах или отдаленных поместьях. И пытался вспомнить, а как выглядит его жена и почему он так давно сюда не возвращался. И еще, почему не принес гостинцев сыну… или у него дочь?

– Ой, – воскликнул рядом женский голос, и худенькая женская фигурка, прикрыв голову рукой, бросилась в укрытие.

– Дорогая? – неуверенно спросил мужчина. – Ты меня узнаешь?

– Узнаю, – печально сказала она, – запомни, серебряный флакон с чернью, я должна найти его в тайнике и выпить, у меня начинается приступ.

– Запомню, – обрадовался он, бережно обнял ее за плечи и, распахнув расшатанную дверь, повел по тускло освещенной одиноким масляным фонарем лестнице вниз, в тепло совершенно незнакомого дома, который почему-то считал своим.

Масту казалось это странным и немного тревожным, но его спутница очень спешила. Рвалась вперед сама, тащила его и упрямо бормотала что-то себе под нос.

Маст разобрал только несколько слов, произнесенных словно в бреду: дверь с розами, дверь с розами… шкафчик в изголовье… в изголовье… запить вином, вином… И снова – дверь с розами, шкафчик в изголовье…

Похоже, у жены серьезная болезнь, начал понимать он, наверное, потому-то так редко он с нею и встречается. Но если так, то с кем тогда ребенок?

Надежда на ответ возникла перед ним в виде женщины, одетой в выцветший стеганый атласный халат и ночной чепец. Дама молча стояла со свечой в руке на лестничной площадке, и Маст рассмотрел на ее помятом лице смешанное с ненавистью отвращение, тотчас отбившее у мужчины всякое желание задавать незнакомке какие-либо вопросы. А вот его жена, пробегая мимо злой женщины, мрачно пообещала всех убить, если разбудят.

В ответ на эту угрозу вслед им донеслось тихое, похожее на змеиное, шипение, в котором мужчине послышалось грязное ругательство, подобающее скорее матросу, чем такой благородной на вид даме. Похоже, в их доме вовсе не царят мир и покой, разочарованно сообразил Маст и решил заняться этим вопросом всерьез. Ведь у них ребенок, а дети в таких условиях вырастают нервные и мстительные.

Маст невольно задумался, а не пора ли задать жене несколько вопросов о ребенке. Интересно же, кто у них все-таки, девочка или мальчик и сколько ему лет. Хотя, судя по тому, что у него не возникает в памяти никаких образов и эмоций, дите скорее всего недавно родилось. И тогда понятно, почему он давно тут не был, многие знатные женщины, забеременев, ведут уединенную жизнь в дальних поместьях, не считая нужным пугать мужа своим видом и настроением. Хотя у Маста на этот случай совершенно противоположное мнение, и зря он не настоял на своем.

– Сюда, – распахнула женщина давно не ремонтированную дверь, украшенную облезлым изображением венка из стилизованных роз, и бросилась к широкой кровати, стоящей в глубине неосвещенной комнаты.

Маст постоял секунду перед дверью, потом решительно снял со стены освещавший коридор фонарь и вошел следом за нею, заперев за собой дверь на засов. Все-таки это супружеская спальня. К тому же он и сам чувствует себя неимоверно уставшим, поэтому полностью согласен с женой насчет приказа не будить. Хотя вовсе не собирается никого убивать сам и ей не позволит.

– Сейчас, сейчас, – бормотала женщина как сумасшедшая, отпирая спрятанный за одной из картин тайник, – да где же?

– Серебряный флакон с чернью, ты должна выпить зелье, – честно напомнил Маст, следя за ее лихорадочными движениями.

– И ты, – непререкаемо бросила она, метнувшись к столу с флаконом, и бдительно оглядела его, поворачивая во все стороны, – вина наливай, два бокала, да полнее… и не спрашивай, умоляю…

Однако зелье капнула сначала не в кубки, которые Маст, невесело пожав плечами, поставил перед нею на стол. Первые капли упали на какую-то бумажку, женщина понаблюдала, как она меняет цвет, и только после этого, облегченно выдохнув, налила в вино по десятку капель.

– Пей до дна и сразу ложись в постель, поговорим утром.

И жадно, как едва ступивший на берег матрос, прильнула к кубку.

– Как скажешь, дорогая, – вздохнул Маст и решительно последовал ее примеру, отложив все объяснения на потом.

Ведь неизвестно еще, какой именно болезни у нее приступ и как рекомендовал пить это зелье лекарь. Определенно не вместе с мужем… хотя бывают иногда и такие снадобья.

Однако едва Маст дошел до кровати и, сбросив верхнюю одежду, упал в подушки, как ощутил острую боль, волной поднимающуюся от затылка, заливающую темя и пульсирующую в висках. А всего через минуту рядом застонала жена, и мир, закрутившись, рухнул в черную пропасть.

Стук в дверь бил по голове тяжелой дубиной, отзывался тошнотой в желудке. Рядом застонала женщина, шевельнулось одеяло.

– Предупреждала ведь, убью…

Арвельд, открыв глаза, вгляделся в соседку по постели, начиная постепенно осознавать, насколько хорошо ее знает.