Тихоня для хулигана

Пока правая рука трудится над сладкими дырочками Тихони, второй рукой достаю из трусов одеревеневший член. Конец потёк смазкой. Я обхватываю член у основания, начинаю скользить по нему пальцами.

— Давай, крошка… Давай, сладкая! Ты скоро кончишь. Кончала когда-нибудь от того, что тебя имеют пальцами? Не только твою сладкую киску, но и попку. Твою дерзкую маленькую тугую попку… — хриплю.

Голос пересохший. Как будто я бродил по пустыне целый месяц, не выпив ни капли жидкости. Чувствую, что конец уже близок. Не только мой, но и её тоже. Она сокращается быстро-быстро вокруг моих пальцев. И в момент, когда я готов выстрелить струёй спермы, я совершаю безумство. Вынимаю большой палец из её попки, заменив головкой члена.

Тихоня ещё не успела понять, что произошло. Не успела сжаться, как следует. Большая головка, надавив, скользнула внутрь. Ещё немного… Дальше. Тугая и тесная, как перчатка, но…

Пальцы двигаются в её лоне, громко хлюпая. Она начинает сжиматься катастрофически быстро. Слишком фатально. Её попка слишком тугая и желанная. Не успев зайти даже на треть, я кончаю. Просто, блин, от узости и жары её попки. Кончаю, даже не двигаясь. Сумасшествие какое-то. Изливаюсь внутрь, помечая девчонку. Чувствуя, что и её трясёт от оргазма.

Блядь… Это не по плану. Вообще. Но шагать назад уже поздно!

Я падаю на неё сверху, прижавшись мокрым лбом к спине. Перевожу дыхание. Осторожно двигаю бёдрами, вытаскивая член. Слышу судорожный всхлип. Поднимаюсь, поправляя трусы и натягивая джинсы. Хочется курить. Как никогда раньше. Надо бы свалить. Девчонка проучена. И если бы я хотел быстро срубить пять штук зелёных наликом, я бы просто достал телефон и сделал пару фоточек. Для друга.

Но я не делаю этого. Плюхаюсь задницей на кровать Тихони.

В башке жесть что творится. Мозги превратились в какой-то вязкий кисель. Словарный запас сократился до минимума. Просто… Какие-то междометия и матерно-восторженные глаголы, вроде «заебись»!

Пытаюсь осознать, что только что произошло. Я же так никогда не делал. Не трогал задницы девчонок, если только не был уверен, что девицы и попку давали охотно. Но здесь… Трындец по всем фронтам… Я себя не узнаю рядом с Тихоней. Реально. На моём месте словно находится кто-то другой, и у этого парня свинчены тормоза и катушка набекрень.

Я закуриваю, впуская дым в лёгкие. Сука-а-а-а… До чего же хорошо!

Ещё пара затяжек…

Но Тихоня лежит без движения. Пока меня штормит удовольствием, она не сдвигается. Ни на дюйм. Её тело так и оголено ниже пояса. По бедру стекает прозрачная смазка.

— Малыш… — вырывается из моего рта. Трогаю её за плечо. — Ты как?

Она молчит.

Я начинаю беспокоиться. Внутри резко сжирает страхом, что я мог навредить ей и причинить боль девственной попке своим толстым концом. Двигаюсь ближе к ней. Поспешно развязываю пояс халата, которым перетянул запястья. Не знаю, что сказать. Впервые язык завязывается морским узлом. Я могу лишь блеять, как та коза.

Но Тихоня поднимается. Лицо покрасневшее и зарёванное. Волосы сбились на лицо и на губы, дрожащие от сильных рыданий. Тамилла трясётся, как лист на ветру. Пытается нащупать дрожащими пальцами резинку одежды и джинсов. У неё это не получается с первого раза. Я пытаюсь ей помочь, но Тихоня отбивает мои руки. Цепляет одежду и натягивает кое-как. Потом падает, как надломленная, у кровати. Ничего не говорит, только немо рыдает. Раскрыв рот, уставившись перед собой в одну точку. Я сажусь перед девчонкой на корточки, пытаясь поймать её взгляд. Засунув сигарету между зубов, растираю худенькие запястья Тихони.

Бля, она такая маленькая и хрупкая по сравнению со мной.

— Тебе больно, малыш?

Тянусь к её щеке, снимая слезинку. Тихоня моргает. Взгляд становится осмысленным. Она переводит его на огонёк тлеющей сигареты.

— М-м-можно? — спрашивает и тянется к сигарете.

Я охуеваю от происходящего. Она что, хочет покурить? После всего, что произошло? Покурить после секса для неё привычно. Может быть, она вообще не такая Тихоня, какой я её считаю? Разочарование растёт во мне с каждой секундой.

Тихоня забирает у меня сигарету. Улыбается едва уловимо, а потом тыкает зажженным концом сигареты мне в щеку. Я отпрыгиваю назад. Мгновенная вспышка злой радости обжигает невероятно сильно. Не знаю, что жжёт сильнее — радость или ожог на щеке.

— Убирайся! — швыряет в меня окурком. — Насильник!

— Э нет, малыш… Ты обкончалась. Это не считается насилием!

Тихоня поднимается, намереваясь разбить что-то о мою голову, но я уже открываю окно и выскальзываю в него, едва успев убрать пальцы — Тихоня яростно захлопывает окно и задёргивает шторы.

Глава 26. Тихоня

— Ты какая-то тихая в последнее время.

Я снова и снова слышу от подруги эти слова. Она пытается растормошить меня, но не уверена, что у неё это получится.

— Просто навалилось много всего, — пожимаю плечами, собирая бумаги со своего стола.