Тихоокеанский шторм (ЛП)

Глубоко внутри корабля адмирал Вольский вместе с Добрыниным следили за цифровым монитором, отображавшим показатели нейтронного потока в активной зоне реактора. Добрынин коснулся монитора, указывая на фиолетовую линию.

— Показатели на десять пунктов выше нормы, но не стабильны. Пульсирует, вверх и вниз, прямо как сердцебиение.

— И так происходило только после процедуры? Вы проверили ранние записи — сделанные в ходе ходовых испытаний перед учениями?

— Так точно, но ничего подобного не наблюдалось, пока… Пока не был установлен новый стержень управления. Это стержень номер двадцать пять, и он был заменен в Североморске незадолго до нашего выхода в море на учения. Я произвел техническое обслуживание стержня?13 и впервые задействовал двадцать пятый за шесть часов до инцидента с «Орлом».

— Понятно, — сказал Вольский. — Похоже, что «тринадцать» действительно стало для нас несчастливым числом — или счастливым, смотря с какой стороны взглянуть. И каждый раз, когда вы использовали его, происходили эти странные смещения во времени?

Их отвлекли грохот и далекий рев стартующих ракет. Их глаза устремились на подволок, словно могли увидеть события, разворачивающиеся многими палубами выше.

— Что особенного в стержне номер двадцать пять?

— Не знаю, товарищ адмирал. Все что я могу сказать, это то, что все началось после его установки.

— Что же, это все равно больше, чем мы знали раньше. Благодарю. Этот след мы взяли благодаря вашим ушам. Федоров полагает, что теперь мы можем сами решать, где и когда переместить корабль во времени и пространстве, и, судя по всему, он очень желает проститься с 1940-ми навсегда. Послушайте. Федоров дал мне этот список. Здесь время перемещений, по его оценке, и он хотел бы сравнить его с вашим журналом технического обслуживания. Я полагаю, что он хочет определить среднее время между завершением процедуры и началом смещения во времени. Можете рассчитать это?

— Так точно, товарищ адмирал. Дайте пару минут, я поручу Гарину все сделать.

Несколькими минутами спустя они услышали пуск еще одной ракеты. Вольский знал звуки различного вооружения корабля не хуже, чем Добрынин звуки реактора.

— Это была зенитная ракета П-300[70], - сказал адмирал. — Последняя. — Затем в отдалении раздался взрыв, сменившийся воем авиационных двигателей и резким грохотом пулеметного огня, которому вторил резкий треск зенитного орудия «Кирова».

Вольский уже решил, что гидросамолет попытался атаковать корабль. Затем взгляд Добрынина приковала желтая сигнальная лампа на панели управления реактора.

— Падение давления в вентиляционной системе турбин, — выдохнул он. — Он начал возиться с приборами, однако вскоре вышел на связь Быко, доложив о том, что основные валы в районе фок-мачты повреждены в результате обстрела. Он доложил, что повреждения незначительны, но на некоторое время повлияют на давление в системе.

— Один снаряд, должно быть, прошел глубоко, — сказал он. — Отправил туда людей.

— Это замедлит ход, — сказал Добрынин. — На два-три узла. Посмотрю, что я смогу сделать.

А затем они услышали то, что адмирал Вольский надеялся никогда больше не услышать — вой артиллерийских снарядов большого калибра, нацеленных на его корабль. Далекие всплески и мощные подводные взрывы также были слышны. Ему не доставляло удовольствия мысль о том, что на его корабль могли лететь снаряды размером и весом с автомобиль, оставшийся у него дома.

Но «Кирову» было нечего бояться этих огромных снарядов. Настоящую проблему мог вызвать и гораздо меньший снаряд, калибром всего двадцать миллиметров, пробивший вентиляционную шахту у основания фок-мачты, и прошедший достаточно глубоко, чтобы перебить небольшой трубопровод, служивший отводом из теплообменника второго контура. Повреждения казались незначительными, не более чем царапиной по сравнению с теми, что корабль получал ранее, однако возымели серьезнейшие последствия. Давление в теплообменнике упало, уменьшившийся приток воды вызвал увеличение температуры воды первого контура. Из-за роста температуры производительность пара некоторое время росла, но температура нарастала слишком быстро, и вода, циркулирующая через двухколенчатые трубопроводы теплообменника начала возвращаться в активную зону реакторов слишком горячей.

Температура и давление были важнейшими составляющими тонкого баланса любого ядерного реактора, и вскоре у Добрынина появилось намного больше забот, чем странный нейтронной поток.

* * *

Огромные снаряды упали с широким разлетом и очень сильным недолетом, как Федоров и ожидал от первого залпа. У корабля этих времен практически не было шансов поразить цель первым же залпом, и он был удивлен уже тем, что противник открыл огонь с дистанции 28 000 метров. Британский линкор «Уорспайт» добился ошеломительного успеха, поразив итальянский «Джулио Чезаре» с 26 000 метров, а немецкий линейный крейсер «Шарнхорст» добился аналогичного успеха при стрельбе по авианосцу «Глориес». Однако это был редкие и рекордные случаи, вряд ли возможные в реальных военных действиях на море.