Тихоокеанский шторм (ЛП)

Долгая ночь закончилась. Рев сирены разорвал предрассветную тишину, от чего у Федорова по спине пробежал холодок, несмотря на кажущееся спокойствие вокруг. Он посмотрел в передние иллюминаторы на светлеющее багряное небо на востоке, и внезапно на него накатило мрачное осознание того, что вскоре будут бой и смерти. Сколько самолетов на этот раз? Сколько людей? В темных шахтах в передней части палубы осталось тридцать пять зенитных ракет.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ ПРИЗРАК В МОРЕ

«Тень вечно в осаде, ибо такова ее природа. И ночь пожирает, и свет похищает. Мы видим, как тень вечно отступает в места тайные, только чтобы вернуться вслед за войной тьмы и света»

Стивен Эриксон, «Дом цепей»

ГЛАВА 22

Капитан 3-го ранга Акира Сакамото вышел на полетную палубу, глубоко вдыхая теплый воздух раннего утра. Он смотрел, как техники выкатили с самолетоподьемника последний D3A1, блестящий от капель воды. Пар от гидравлических механизмов под палубой поднимался в воздух тонкими следами, сливавшимися в призрачный туман в утреннем воздухе.

Как их мало, подумал он. Так много самолетов было сбито… Столько пилотов погибло. Теперь у них было больше пилотов, чем самолетов. Они смогли залатать семь D3A1, переживших катастрофическую первую попытку удара, а также приняли два звена из Кендари — шесть самолетов, что давало им всего тринадцать пикирующих бомбардировщиков, готовых к вылету этим утром. Все они были собраны на «Дзуйкаку». Также готовились к вылету девять B5N2, для которых прямо сейчас готовились длинные изящные торпеды, пока первые два самолеты выкатывали на палубу. Аналогичное число торпедоносцев готовилось к вылету на «Сёкаку», шедшем по их правому борту. Всего у них будет восемнадцать торпедоносцев — едва ли треть от того количества, которое они могли в норме бросить против надводного корабля.

И это не был обычный корабль. Его все еще бросало в дрожь от воспоминаний о смертоносных ракетах, устремлявшихся в небо на столбах огня, несущихся к их самолетам, словно пираньи и разрывавшими их эскадрильи на части.

В голове завязли слова, сказанные собственным подчиненным на инструктаже. «Эти ракеты, брошенные против «Кирисимы», не могли найти цели сами. Каждая попала, или по крайней мере, так нам сообщили. Понятно, что их должен кто-то пилотировать[56], так что не следует недооценивать храбрость нашего врага. Мне не нужно напоминать вам, что только храбрость капитана Хаяси позволила нам найти и поразить этого демона. Он сделал это дважды, не думая о собственной жизни перед лицом долга. Пускай это станет для нас уроком. Мы тоже должны быть готовы лететь на объятых пламенем самолетах этим утром».

Вспомнилось и лицо капитана Эмы, еще одного выжившего в первом налете, и его последние слова. «Именно те из нас, кто уже видел этого монстра, должны повести в бой других». Было ясно, что он имел в виду, и Сакамото был полон решимости последовать вслед за Хаяси в иной мир, если это станет необходимо, и тем самым положить конец всем печалям этой войны в той невеликой мере, в которой они затрагивали его.

Последние торпедоносцы третьей эскадрильи были подняты на палубу и находились позади его готовых к взлету пикирующих бомбардировщиков. Он ощутил, как авианосец выполнил разворот, заметил широкий пенистый след, прорезавший зеленоватое море, и глубоко вздохнул. Время пришло.

Сакамото вытащил из кармана летной куртки свисток и пронзительно свистнул. Голоса его пилотов вторили ему, и все немедленно бросились по машинам. Он забрался в кабину собственного D3A1, словно тень, спешащая укрыться от восходящего солнца, и резко завел двигатель. Винт медленно провернулся, а затем резко наполнился жизнью. Мощный гул действовал успокаивающе, наполняя ощущением мощи вместе с потоком воздуха от винта. Сигнальщик уже занял место перед самолетом, помахивая взад-вперед белым флажком, затрепетавшим на легком утреннем бризе, когда авианосец встал по ветру.

Несколькими секундами спустя техники бросились под крылья его самолета, вытаскивая стопоры. Он был готов к взлету. Сигнальщик махнул флагом вперед, и Сакамото увеличил обороты, ощущая, как сердце забилось чаще вместе в мотором. Райдзин, бог грома, подумал он. Дай мне свои молнии.

Сигнальщик резко махнул вперед, пригибаясь и опускаясь на одно колено, вытягивая руку в сторону длинного носа корабля, указывая путь. Сакамото толкнул дроссельную заслонку вперед до упора, ощутив, как самолет вздрогнул в ответ. Он с ревом покатился по палубе, пока не пришло то ощущение легкости, когда шасси оторвались от нее, и самолет зарычал еще громче, дабы набрать высоту. Он слегка просел, глаза Сакамото задержались при этом на зеленоватом пенном буруне перед носом корабля, а затем начал набирать высоту сквозь низкое облака. На его лице стояла улыбка.