Тихоокеанский шторм (ЛП)

Тогда он упал на палубу в полном потрясении. Даже сейчас, говоря об этом, он изо всех сил пытался подавить непроизвольную дрожь.

— Так, так, Волошин, — сказал начмед. — Это дело касается каждого на корабле, верно? Тот самолет, что протаранил нас некоторое время назад, отправил ко мне двадцать человек. Ты должен понять, что это первый реальный взгляд на войну для всего экипажа, и ты не исключение. Это очень мучительно и страшно. Но ты должен справиться с этим страхом и по-прежнему исполнять свой долг. Даже адмирал обращался ко мне. Да, сам адмирал Вольский! Ты же знаешь, что он был ранен во время атаки на Средиземном море? Так вот, бери с него пример. Он вернулся на мостик, как настоящий боевой адмирал и должен поступить, когда его корабль находиться в опасности. А ты, Волошин, настоящий боевой матрос крейсера «Киров». То, что мы видели, разумеется, страшно. Но нужно справиться с этим и оставаться стойким.

Волошин кивнул, все еще заметно колотясь.

— Но, тем не менее, у меня есть назначение, — Золкин записал что-то на небольшом листе бумаги из блокнота. — Передай это старшине. Это пропуск в столовую младшего офицерского состава. Иди туда, и хорошо поешь. Еда там лучше, так что пользуйся. Нет ничего лучше, чтобы придать человеку сил, верно? Затем примешь эти две таблетки, — он достал маленький пузырек и встряхнул его.

— Не больше двух, ясно? Затем отправляйтесь в каюту?147 на третьей палубе и отдохните. Я проверю через четыре часа.

— На третьей палубе, товарищ капитан второго ранга?

— Да, где офицерские каюты. Не беспокойтесь, я все отмечу в документах. Если кто-либо спросит, что ты там делаешь, ответишь, что я приказал. Я ведь капитан второго ранга, верно? И слышал о таком понятии, как «врачебное предписание»? Так что выполняй. Две таблетки — две! — и каюта номер 147. Я проверю тебя позже. Но теперь поешь.

— Благодарю, товарищ капитан второго ранга.

— Тогда вперед. Я слышал, что у них сегодня хорошее меню. Не позволяй никому тебе мешать. Просто передай дежурному эту записку.

Хорошо поесть и выспаться, плюс аспирин с легким успокоительным. Таково было его предписание. Золкин вздохнул, когда Волошин вышел, и задался вопросом, как держался оставшийся экипаж. Затем раздался стук, и он с радостью увидел адмирала Вольского, входящего в лазарет, с улыбкой снимая фуражку.

— Тоже жалобы на голод и сонливость? — Спросил Золкин, а затем рассказал адмиралу о том, что только что случилось.

— Экипаж на пределе, — сказал Вольский. — Я снова иду вниз, но решил, что должен поговорить с тобой. Нет, я в порядке. Мне удалось поспать несколько часов перед последней атакой.

— А корабль?

— Цел, как видишь, — сказал адмирал. — По крайней мере, мы так думаем. Волошин ничего не придумал, Дмитрий. Один из их самолетов прошел прямо через корабль.

— Опять? Но я не ощутил никакого удара. И ничего не слышал.

— Верно. Он прошел прямо через нас, но в тот момент что-то случилось. Корабль начал уходить в другое время. Федоров полагает, что при этом мы на несколько секунд оказываемся смещены по фазе, и ничто не может физически затронуть нас. Это жутко — мы все еще видим тени из другого времени на несколько секунд, в течение которых происходит смещение. Мы еще здесь, но уже не здесь. Одновременно появляется сильная тревога, и может вообще помутиться сознание. Но нам повезло, что мы сместились, иначе Волошин бы не выжил. Возможно, не выжил бы весь корабль. Где он был, когда это случилось?

— У ракетных шахт в носовой части, под палубой, рядом с артиллерийской установкой.

— Плохое место.

— Udachi, — сказал Золкин. — Нам повезло. Но что вообще случилось? Мы снова переместились во времени?

— Помнишь, что ты сказал на одном совещании на Средиземном море?

— Ты говоришь об атомном оружии?

— Нет, нет — о Добрынине и ядерных реакторах. Федоров говорил об этих смещениях во времени и пытался связать это с необычным нейтронным потоком в активной зоне. После этого у меня в голове засело то, о чем мы говорили с тобой. Ты спросил, не думал ли я о том, чтобы поручить Добрынину покопаться в реакторе.

— Да, мы все задавались вопросом, как пройти Гибралтар, и я предложил дать Добрынину команду подкрутить реактор и отправить нас куда-нибудь в другое место. Но, разумеется, я просто пошутил. Пытался ослабить напряжение.

— Что же, — сказал Вольский с широкой улыбкой. — А мы последовали твоему совету! Мы с Федоровым обсудили все и поняли что-то очень странное. Существует рутинная процедура технического обслуживания реактора, и каждый раз, как Добрынин проводил ее, через несколько часов корабль перемещался во времени! Причем, обрати внимание, вперед! Поэтому Федоров и я решили провести небольшой эксперимент. Добрынин запустил эту процедуру, и корабль переместился!

Золкин был неподдельно удивлен.

— Ты хочешь сказать, что это уже не 1942? Мы находимся где-то еще?

— Не вполне. Мы действительно переместились, но интервал был совсем коротким. Интервалами Федоров назвал периоды между этими смещениями.

Золкин кивнул. Его глаза блестели из-под угольно-черных бровей.

— Блестящий молодой офицер.