Читаем Тихоокеанский шторм полностью

Тихоокеанский шторм

Вольский медленно подошел к правой стороне мостика и посмотрел в иллюминатор. Небо было ясным, погода теплой, солнечный свет сверкал на поверхности девственно-чистых вод Тиморского моря, простиравшихся до горизонта. Вдали вроде бы виднелось белое облако, но в остальном все было чисто.

— Товарищ адмирал, — сказал Федоров. — Еще один контакт.

Адмирал поспешил обратно, увидев на экране нечто, напоминающее грозовой фронт на северо-западном краю экрана. Он снова вытянул шею и повернул голову, ища признаки непогоды за иллюминаторами.

— Вот, товарищ адмирал, — указал Роденко. — Это воздушная групповая цель. Структура не предполагает ничего другого. — Отметка замерцала, потемнела, а затем исчезла.

— Мы не стабильны, — тихо сказал Федоров. — Словно пульсируем между двумя точками во времени.

— Если бы у нас было что-то в поле зрения, мы могли бы заметить изменения, — сказал Вольский. — Но мы слишком далеко от берега. Море одно и тоже, а берег слишком далеко и теряется во мгле.

— По курсу остров Мелвилл, товарищ адмирал, — сказал Федоров. — Мы находимся к западу от залива Бигль, откуда можем направиться к Дарвину.

— А что насчет грозового фронта? — Сказал Роденко. — Так было, когда это случилось в первый раз. Погода резко изменилась.

— Вы уверены, что аппаратура исправна?

— Все системы исправны и функционируют нормально, товарищ адмирал. В последние восемь дней мы тщательно проверили все, и даже заменили узлы, поврежденные в результате внезапного обстрела в Средиземном море. Замечаний нет.

— Мне беспокоит не шторм, — сказал Федоров. — Хотя это, конечно, повод для беспокойства. Над нами безоблачное небо и на горизонте тоже ничего, но по вашей оценке это групповая цель — то есть формирование самолетов? Нетипично для мирного времени.

— Согласен, — быстро сказал Вольский. — Я считаю обоснованным объявить боевую готовность второго уровня, и, если нет возражений, нужно разворачиваться и уходить их района. Курс на запад.

Федоров на мгновение задумался.

— Я предлагаю подождать, товарищ адмирал…

— Боевая готовность два, товарищ капитан, — резко сказал Вольский. — Старший помощник должен немедленно выполнять приказы, особенно те, что касаются обороны корабля.

— Виноват, товарищ адмирал. — Федоров повернулся к дежурному офицеру и повторил приказ: — Боевая готовность два. Объявить тревогу.

— Так точно, товарищ капитан второго ранга.

Раздался сигнал тревоги, и Вольский удовлетворенно кивнул.

— А вот теперь, — сказал он. — Что у вас за мысли о курсе?

— Если предположить худшее, то есть то, что мы снова попали в иное время и то, что это 1940-е, то эти самолеты должны были вылететь либо с базы Купанг на Тиморе, или с авианосцев.

— Роденко, можете определить их курс?

— Контакты был слишком краткими, но дальность сократилась, а не увеличилась.

— Звучит не слишком обнадеживающе, — сказал Вольский. — Если это были самолеты с авианосцев, куда они могли направляться?

— В этом регионе не велось боевых действий на море, товарищ адмирал, за исключением налета на Дарвин в Феврале 1942.

— Могли мы видеть именно это?

— Возможно, товарищ адмирал. Но это означало бы, что мы сместились дальше. До сих пор мы не перемещались дальше изначального.

— Согласен, — сказал Вольский. — Кроме того, я полагаю, наш добрый знакомый адмирал Тови упомянул бы, если бы мы оказались в феврале 1942. Та еще головоломка. И нам не хватило бы вооружения, если бы провели где-то еще полгода прежде, чем появиться в Средиземном море.

— Согласен, товарищ адмирал, — сказал Федоров. — Один сплошной парадокс с любой точки зрения, кроме нашей собственной.

— Тогда давайте будем исходить из предположение, что время дама капризная и не любит, когда ей пытаются заглянуть под юбку, даже если увидят только ноги. А мы и так схватили ее за коленку — наше появление в 1941 явно вызвало большие проблемы. Возможно, мы не можем переместиться дальше именно из-за этого парадокса, о котором вы говорите.

— Я не знаю ни о каких серьезных операциях с участием авианосцев в этом районе в 1943 или позднее. Но, как я уже сказал, это нельзя сказать наверняка. Ход событий мог серьезно измениться.

— Наблюдаю цель снова! — Сказал Роденко. — Теперь гораздо ближе! Дистанция сто пятьдесят и сокращается. Что-то появляется в пятидесяти километрах впереди грозового фронта… Отметки снова исчезли, товарищ адмирал.

Адмирал посмотрел на Федорова.

— Вы полагаете, что поворот на запад приведет нас навстречу вражеской авианосной ударной группе?

— Ничего другого представить невозможно, товарищ адмирал.

— Отлично. Тогда повернем немного на север и посмотрим, сможем ли мы что-либо узнать. Но что-то подсказывает мне, что куда бы мы не направились, мы везде найдем проблемы. Рулевой, курс ноль. Скорость двадцать.