Она наклонилась и выдернула флажок из песка. Из-за дрожащих пальцев тот будто трепетал на ветру. Ей показалось (нет, она была уверена!) – это не такой же, это именно ТОТ САМЫЙ флажок. Тот, который Максу вручила продавщица в ларьке, когда они покупали Чупа-чупс, тот самый с которым он впоследствии пришел в садик, а летом того же года оставил воткнутым в сооруженный ими обоими песочный замок на городском пляже.
– Я не брошу тебя, Макс, – произнесла Катя, вытирая навернувшуюся на левый глаз одинокую слезу.
2
В тот день, начальник отдела в котором она работала, потребовал, чтобы все сотрудники задержались и отметили наступающий юбилей победы в великой отечественной войне. Он раздал каждому по георгиевской ленточке и произнес длинную речь о том, что патриотизм и любовь к родине, это почти то же самое, что любовь к родной компании. О том, что государство это просто одна большая корпорация и когда, как не сегодня, им непременно надо собраться и провести вечер, как и положено в большой дружной семье.
– В этом нет производственной необходимости, – сказал он, заканчивая спич, – но все мы здесь кто?
Он поднял вверх палец и прищурился.
– Мы – команда!
Некоторые из сотрудников отвернулись, чтобы начальник отдела не заметил, что они еле сдерживают смех. У него, как и всегда до этого, получилось нечто вроде «Мыко манда».
За полгода до этого в очередной командировке он выучил модный термин – ТИМБИЛДИНГ – и теперь любое совещание, предпочитал заканчивать этой фразой, напоминая в такие моменты персонаж из сериала «Компьютерщики». Чувствовалось, шеф хотел бы, чтобы все они дружно вместе с ним хором выкрикивали это «Мыко манда»! Но желающих было крайне мало.
Катя в очередной раз посмеялась над его речами о командном духе и общих целях, но от настойчивых уговоров «задержаться на пол часика» отказаться не смогла, посчитав, что это может навредить ее дальнейшей карьере. Думала ли она в тот момент о сыне? Она не могла этого вспомнить. Она помнила лишь то, что, сидя за столом, и стараясь оставаться не замеченной, написала в своем блоге «
3
Вспомнила она о нем только когда уже подходила к садику. И поняв, что задержалась почти на час, торопливо вбежала в калитку. Вначале Катя кинулась в группу, но поднявшись по нескольким ступеням, и осознав, что не из-за одной из распахнутых настежь дверей не доносится детских голосов, сообразила, что дети уже давно гуляют на закрепленных участках.
Огибая здание садика, она, задрав голову, посмотрела на окно группы Максима, надеясь таким образом удостовериться, что его там нет. И в этот момент каблук туфли на ее левой ноге угодил в канализационную решетку. Она грохнулась, подвернув лодыжку.
Вскрикнув от боли, закусив губу и еле сдерживая слезы, она доковыляла до участка. На детской скамейке за крохотным столом сидела воспитательница, держащая в руках книгу в мягкой обложке, из серии дамских романов или иронических детективов. Катя всегда брезгливо относилась к литературе подобного рода, стараясь обходить книжные полки с Донцовой и Куликовой стороной.
Но воспитательнице в огромных бифокальных очках, по всей видимости, настолько нравились однообразные сюжеты этих книг и плоские диалоги их героев, что она не сразу заметила Екатерину, подняв голову только когда, та ступила на дорожку, ведущую на участок.
– Максим, – произнесла воспитательница, обращаясь в сторону кустов на противоположном конце. – За тобой мамочка пришла.
Лене показалось, что слово «мамочка» было произнесено с каким-то язвительным ударением, что в него было вложено столько брезгливости, сколько могла позволить ситуация. Но значительно больше, чем сама она допускала себе выражать при виде людей, читающих Донцову.
Воспитательница встала, захлопнула книгу и, бросив на Катю короткий и определенно презрительный взгляд, молча направилась в сторону здания.
– Макс, – позвала Катя, и хромая направилась в сторону кустов.
Она нашла своего сына сидящим на попе под старым гигантским тополем. В руках он держал чёрно-белую лошадь с оскалом Джокера, сбежавшего из психлечебницы Аркхем, прижимая ее к груди, как самое ценное в его жизни сокровище. Первый ранний тополиный пух забился под бордюрный камень у его ног. Металлическая лопатка и ведерко валялись в корабле-песочнице.
– Максим, – обратилась она к нему.
Боль в лодыжке из острой и режущей превратилась в ноющую и тянущую. Она позволила себе посмотреть на свои ноги и ужаснулась, увидев дыру на безумно дорогих колготках «Филодоро».
– Извини, я опоздала…
Мальчик поднял лицо, и Катя увидела слезы, текущие из его серых показавшихся вдруг невероятно огромными глаз.
– Я… – он с видимым усилием сглотнул комок горечи, мешавший ему дышать. – Думал, ты забыла меня…
– Ну что ты… – она присела и протянула к нему руки. – Я никогда не оставлю тебя…