Тили-тили тесто (СИ)

– Не надо! – взмолился Стас, отчаянно не желая, чтобы она говорила о том кошмаре. – Мне нет прощения за то, что я натворил, но я прошу тебя поверить, что не было ни одного дня, ни одной минуты, чтобы я не проклинал себя и свою дурость, – он собрался духом и вновь посмотрел ей в глаза. – Даже уехав на край света, даже осознав, что больше не достоин тебя, я ни на секунду не переставал тебя любить, а когда меня позвали обратно, я понял, что не смогу так больше, и все равно буду пытаться вернуть тебя, чего бы мне это не стоило!

– Почему ты пропал? – растерянно прошептала Вика. – Я не понимаю! В последнем письме, ты писал, что едешь ко мне... Ведь ты... Черт... Я бы ...

– Так ты их все-таки читала! – прошептал он. – А я так боялся...

– Не тогда, – покачала головой Вика. – На днях прочла, сразу все. В то время письма были совсем не тем, что нужно было мне. Я... я была обижена, мне хотелось орать на тебя, запустить чем-нибудь, ударить!

– Можешь сделать это сейчас! – Стас покаянно опустил голову.

В это время малыш, тихо сидевший у неё на коленках и внимательно разглядывающий то её, то Стаса, вдруг захныкал и заерзал.

– Что-то случилось? – забеспокоился Стас. – Я его напугал, да? Но я не хотел!

Вика поднялась и, стянув с малыша колготки, усадила его на горшок:

– Не всё на этом свете крутится вокруг тебя, Косогоров. Понял?

– Понял, – кивнул он, чувствуя, как с плеч наконец-то падает огромная груда камней, которая давила почти два года.

Потому что на губах у Вики он, наконец, увидел улыбку. Пусть она была едва заметной, но была, а это значит, что ...

– И я так и не услышала ответ! – Вика пристально посмотрела на него, а потом, надев на поднявшегося малыша колготки, подхватила горшок и, выходя из комнаты, напомнила вопрос. – Почему ты пропал, Стас?

– Сяс! – малыш с вызовом глянул на него и топнул ножкой.

От неожиданности Стас вздрогнул и плюхнулся на пятую точку, чем, к собственному изумлению, вызвал звонкий смех у малыша.

– Бух! – прокомментировал он вернувшейся в комнату Вике и опять захохотал.

– Ну, считай, что с сыном ты общий язык нашел, – легкая улыбка вновь заиграла на её губах.

– А с тобой? – он поднялся и, неловко переминался с ноги на ногу, едва сдерживаясь, чтобы не шагнуть к ней, потому что до трясучки хотел обнять и расцеловать.

– Сейчас узнаем, – она вновь уселась на диван и похлопала ладошкой рядом. – Садись, поговорим.

Глава 21

Стас шагнул к дивану, вспоминая установки тренера по критическим ситуациям. Собрав все свои силы, он сумел справиться с бьющими через край эмоциями. Но вместе с ясностью в голове, он почувствовал и тревогу. Сначала, выбитый из колеи происходящим, Стас просто игнорировал сформировавшуюся на задворках сознания мысль, но сейчас...

– Можно я сначала спрошу? – он уселся рядом с Викой, словно зачарованный наблюдая, как к ней на колени снова забирается малыш.

– Попробуй, – кивнула Вика.

– Сокольский... Что...

– Стас, ты уверен, что хочешь услышать ответ?

Голос прозвучал мягко, но Стас хорошо знал этот тон. Вика всегда так говорила, когда как бы предупреждала: разговор может оказаться неприятным.

– Ведь остается надежда, что ты ему в чём-то помогала... – он вымученно улыбнулся. – Ты же добрая очень и отзывчивая.

Вика шепнула что-то малышу на ушко и ссадила с колен. Тот поспешил к ящику в углу комнаты и чуть ли не целиком туда залез.

– Знаешь, я отвечу так, – она смело посмотрела ему в глаза. – Мы уже не школьники.

– Чёрт...

Стас моментально разозлился так, что чуть не бросился вслед за Сокольским, чтобы найти и душить его до тех пор, пока тот не перестанет дышать. Это казалось справедливым наказанием за наглость прикоснуться к его женщине. Но потом осознал: его злость направлена, прежде всего, на себя. Потому что в большей мере питалась его собственной виной перед Викой. Будь Стас рядом – никто никогда не посмел бы даже взглянуть на неё. Так что всё, что оставалось – собрать волю в кулак, чтобы почти спокойно сказать:

– Я говорил, мне всё равно, кто у тебя был. Это не имеет значения, особенно теперь.

– Вот скажи, – Вика легонько толкнула его плечом. – Ты сейчас кого пытаешься убедить: меня или себя?

Вика тоже хорошо его знала. Не было ничего странного, что она не поверила нарочито спокойному тону.

– Тебя... – Стас помедлил, разжал кулаки и со вздохом признал, – и себя, да. Господи! Я ревную, что уж тут?! И злость есть, и гнев от бессилия что-либо изменить. Всего полно! Да и обидно, что какой-то двоечник оказался в чём-то лучше меня. Что кто-то вместо меня был с тобой. Ведь я...

– Я люблю тебя, Стас, – перебила его Вика. – Мне хватило одного взгляда на вокзале, чтобы понять это раз и навсегда. Для меня ты лучший. Вопреки всему. И для него, – Вика указала на малыша, вдумчиво перебирающего кубики. – Ты сказал, что тоже любишь... Ответь, достаточно ли твоей любви, чтобы принять на себя ответственность и повзрослеть? Иначе ничего не получится.