Тим

Когда всполохи в глазах погасли, он обнаружил, что лежит на полу, делая слабые попытки принять сидячее положение. В голове звенело, желудок заходился в спазмах, стремясь выдавить остатки вечерних помоев. В следующую секунду вцепившаяся в одетую на Тиме хламиду рука рывком поставила его на ноги.

– Он даже не отключился, – расслышал сквозь звон в ушах уже знакомый голос, – давай—ка ещё разок.

– Не надо, Скарт, бодаться, проиграл – плати, – сказал рослый, – бить больше не буду: сдохнет.

– Не жалко, грязи на рынках валом, лично оплачу.

– Нет, – заупрямился рослый, – ты отдай, что проиграл, а его рожу я Салиме покажу, она по Карину до сих пор вздыхает, пусть хоть на копию ублюдка посмотрит.

– Хал с тобой, – нехотя сдался черноглазый, – но только пусть смотрит вот так.

Схватив едва совладавшего с дурнотой Тима за затылок, Скарт подтянул его к себе и неожиданно плюнул в лицо.

Только и успел, что зажмурить глаза. Вместе с плевком прилетела жёсткая как камень ладонь. Звонкий удар в ухо опять помутил сознание. В глазах круги, оглушённый Тим плохо понимал, кто он и где находится. На корабле он или в лесах Вирона – сейчас стало несущественным. Сквозь пелену в глазах он видел, что впереди опасность.

Инстинкты охотника взяли верх. Собрав остатки сил, Тим только и смог, что махнуть рукой, но в этот взмах вложил все оставшиеся силы. Удар пришёлся в пах черноглазого пехотинца. Даже сквозь муть в голове Тим почувствовал, что сильно отбил руку.

Скарт вскрикнул и, сложившись пополам, рухнул на палубу. Зал распределителя наполнился насыщенным болью рыком.

Тим, сидя на палубе, всё это время приходил в себя. Голова немного прояснилась, он шевельнул рукой, но с бока что-то дёрнулось. Прилетевший в лицо ботинок окончательно вышиб сознание.

***

Первое, что увидел, стены их узилища и стоявших к нему спиной Марина и незнакомого совершенно лысого пожилого мужчину, одетого в белоснежную куртку и брюки.

– Гадёныш, – басил он, – мне что, забот больше нет, кроме как грязь лечить через семь палуб переться? Добил бы его, и дело с концом, – посмотрел он Марина, – не знаешь что ли, как делается?

Не дав Марину ответить, продолжил.

– Мало мне одного с шарами, как у Маалинского Тербоха, так нет – надо грязь идти лечить, которая яйца ему и прищемила. Очнулся, гадёныш?

Повернувшись и встретившись с Тимом взглядом, процедил он. Брови его хмурились, на лысине образовались складки.

– Что болит?

– Голова, – ответил Тим.

– Дальше что с ним будет? – обратился мужчина к Марину.

– Не забивайте голову, – уважительно, чего Тим из уст Марина ещё не слышал, ответил надзиратель.

– И не думал, просто интересно.

– Пока нужен – будет жить.

Подхватив за ручку белый контейнер, лекарь направился к выходу.

– Сотрясение и ушибы, – говорил он на ходу, – инъекция уже действует. Сегодня пусть отлежится, завтра твой.

Потоки брани, разбавленные фантазиями на тему способов умерщвления, долго гремели в узилище. Время шло к кормёжке, Тим слышал за порогом шаги и шёпот, но пока Марин срывал голос, никто из ребят так и не посмел войти в каморку.

– Пока, грязь, дыши спокойно, – шипел Марин, – по моей просьбе не трогать тебя приказал лейтенант Рьюд, но как только мы получим долбаный чип, я красиво тебя упакую и отправлю в качестве подарка сержанту Скарту.

Среди своих сегодня был героем. Тима обступили со всех сторон и, забыв о чане с помоями, полушёпотом, перебивая друг друга, воодушевлённо делились впечатлениями. Такого подъёма среди них ещё не было. Не веселился только Тим. Он хорошо слышал Марина и понимал, что рано или поздно чип действительно поменяют.

На следующий день, выбравшись из шахты элеватора, увидел того самого рослого пехотинца с кривым носом и молодую женщину. Одетая в форму, стройная, темноволосая, она, слегка склонив голову, слушала трёп сослуживца. Кланяясь им в ноги, надеялся, что здесь они не по его душу.

– Иди сюда, – разрушил надежды рослый, – смотри, – повернулся он к спутнице.

– И?

– Что и? Сходства не видишь?

– Это и есть сюрприз? – нахмурила она брови, – ты дебил?

Дёрнув плечами, девушка направилась прочь из зала, но на выходе обернулась и мельком посмотрела на Тима.

В тот же день Марин сообщил, что теперь, помимо вывоза отходов, в круг его обязанностей входит поход к раздатчику и доставка надзирателю контейнеров с пищей. Марин хотел наказать, но на деле внёс разнообразие в похожие дни. Маршрут к пищеблоку оказался длинным и позволил Тиму видеть много нового.

Дни сменяли друг друга. Недели шли с набившим оскомину однообразием. Монотонная жизнь корабля оживала лишь во время редких стычек. Тим мог только представлять, что происходит снаружи, но как внутри всё наполнялось напряжением и отлаженностью действий, он видел. Эти часы считались бездельем, поскольку работали много меньше, чем ежедневно требовал Марин.

***

– Если пойдёт по плану, то пойдём под прикрытием кормовых батарей. Сосунки твои выдержат?

– Думаешь, зря я их дрессирую?