Тим и Дан, или Тайна «Разбитой коленки»

— Чего брры боррлотрро перрремутилррли?

Тим не сразу и понял, что к ним обращается никто иной, как тот самый пень. Его физиономию покрывала грубая древесная кора. На морщинистый лоб падали пряди выцветшей травы, глаза из-под век, обросших мхом, блестели так же, как бурая жижа. Говорил болотный уродец не очень разборчиво, потому что его рот, тоже обросший мхом, заливала вода — то ли говорил, то ли горло полоскал.

— Нам бы на твёрдую землю выбраться, — подала голос Обида, вполглаза поглядывая на страшилище. — Не стоять же нам тут всю жизнь!

— Отчего же брру-брру и не постоять бру! — Усмехнулся пень. — Я вот, напруимеррруу, отсюда никуда идти не собируууаюсь. Нрууавится мне в моём борррлотрре!

— Ага, ага! — Закивала головой Обида, уже оказавшаяся на плече Тима и успевшая заботливо спрятать малиновку в его карман. — Всяк кулик своё болото хвалит. Просто у вас, дяденька, одно болото, а у нас другое.

Трясина заволновалась, забулькала, и из неё поднялись ещё две древесных головы, одна чуть поменьше первого пня, другая — чуть поменьше второго, вот и всё различие. — Кто вы такие? — Вскрикнула Обби и испуганно уткнулась клювом в ухо Тима.

— Мы бруууатья, — пояснил старший пень.

— Древесняки, — добавил средний пень и выплюнул какую-то травинку, которую только что с удовольствием обсасывал. — Фу, гадость какая.

А младший только улыбнулся очень обаятельной улыбкой, хотя и деревянной. В седых бороздках его древесной кожи сверкали сотни капелек, делая лицо, можно сказать, даже весёлым.

— Как вы живёте в этой дыре? — Вырвался не очень-то вежливый крик из клюва Обида.

— Нам никудрра не хочется идти отсюдрра. Ни в Разбитую коленку… — сказал средний Древесняк. — …ни в Вывихнутую челюсть… — добавил старший.

— …ни в Сломанную руку… — поддержал его средний.

— …ни во Вздувшийся живот… — уточнил старший.-… ни в Оглохшее ухо… — заявил средний. — …ни в Перебитый нос… — многозначительно заметил старший.

— …и уж тем более ни в Гнилой зуб! — Буркнул средний.

— Не обижайтесь на нас. Каждая новая душа в этих краях — прекрасный повод пошутить. У насррр есть свои прирриичины оставаться, быр-быр, здесь, — подытожил младший Древесняк.

— Какие причины? — Хором спросили Тим и Обби, несколько обиженные перечислением каких-то не совсем здоровых названий населённых пунктов.

Три древесные головы подплыли к нашим путникам поближе. По всему было видно, что они крайне довольны возможностью поговорить с незнакомцами.

— Когда-то мырр жиррли не в болоте, а в Городе, — сказал старший.

— Мфы бфырли щамыми обрыкновеннырми житерррлями Виздении, — сказал средний, опять что-то пережёвывая, и поэтому понять его слова было совершенно невозможно.

— Мы ходиррли в школу. Имели ророродителей, — сказал младший и улыбнулся.

— Годы шрли, но мы оставались грлупыми-пригруплыми, потому что каждый из нас хотел быть лучшрее другогого.

— Фу-фу, это гадость, не везёт мне сегодня на съедобное! — Средний Древесняк вновь что-то выплюнул и продолжил рассказ: — Каждый из нас хотел, чтобы люди, тыркая пальцем в дррвух других брараратьев, говорили бы: «Сморртрите, это иррдут два брата того, третьего».

Братья оперлись о хлипкую кочку, на которой стояли Тим и Обида, из воды показались их деревянные крепкие плечи — у младшего на левом плече росла тоненькая веточка, на которой бился под ветром бойкий листок. Теперь вода уже не заливала братьям рты, и речь их стала понятной.

— Ну, вот, — со вздохом сказал старший, — однажды в наших краях появилась прекрасная девушка с глазами цвета аквамарин, её звали Амели. Она изучала оккультные науки, а Видения, известно, как раз то место, где таинственное и непознаваемое можно встретить на каждом шагу. При первой же нашей встрече я был очарован её голубоватым взглядом, в котором шелестела тайна любви. Я сразу же решил: эта девушка должна быть моей. Если она выйдет за меня замуж, то ни у кого не будет сомнений, что я и есть — самый умный и удачливый.

— Узнав, что старший брат ухаживает за девушкой с глазами цвета аквамарин, я подумал, что тоже влюблён в неё и твёрдо решил доказать Амели, себе и всем, что я и есть самый лучший из нас троих, — сказал средний брат, с аппетитом разжёвывая очередной корешок.

— Как же я мог оставаться в стороне? — Улыбнулся младший брат. — Когда я узнал, что братья хотят жениться на одной и той же девушке, то сам влюбился в неё по уши.

Древесняки заговорили, не перебивая друг друга, соблюдая строгую очередность. На болото начал садиться туман, от жижи тянуло холодом, уныло ныли комары, и во всей этой бесприютности пять живых душ чувствовали наидобрейшее расположение и участие друг к другу.