Тим Ясный

Посредине стоял дубовый лакированный стол и два стула. Тот, что гостевой – попроще, а другой – с подлокотниками и мягкой обивкой.

– Присаживайтесь, – пригласил гостя редактор.

Они сели за стол, и мужчина сказал:

– Ну, показывайте, что вы мне принесли.

– Вот, – герой протянул стопку стихов.

Редактор взял первый стих. Он был самым любимым, и на взгляд Марка, самым информативным. Он отражал все мнение героя о религии.

Пока мужчина читал, Березин качал ногой под столом и ждал ту секунду, когда проверявший стихи эксперт наконец вынесет свой вердикт.

– Что я вам скажу, смело. Рифма тяжелая, строчки необычные, но все понятно. Думаю, это можно напечатать в новом номере.

– Что касается строчек, – начал герой, – это моя авторская черта. Согласитесь, это будет выглядеть и звучать как-то по-новому. А насчет ясности, это главная цель моих высказываний в стихах.

– Это хорошо. А то помните, как у Пушкина: “У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том…” ну бред какой-то. А у Толстого что: три листа про дорогу, три листа про березу, – редактор рассмеялся каким-то сиплым смехом похожим на крик чайки, – время наше тянет. А в газете все должно быть четко и понятно без всякой лишней писанины.

– Значит, по рукам? – спросил герой.

– По рукам. Как вас подписать?

– Тим Ясный. Это псевдоним.

– Это хорошо, что псевдоним, как еще раз? Тим Ясный? – редактор взял авторучку и начал записывать.

– Да, – ответил парень.

– Мы вот пока решили не вешать табличку редакции. Сами понимаете, сейчас времена непростые, и лучше пока открыто не заявлять о своем мнении. Народу еще надо привыкнуть к новой идеологии.

– Ясно. А я подумал, что ошибся адресом, – заявил герой.

– Нет. Просто мы пока маскируемся. Вам я советую пока не светить свое настоящее имя. Будьте скромнее.

– Простите, вы не представились. Как вас зовут? – спросил Марк.

– Виктор Корнеевич. А вас?

– Я для вас пока что Тим.

– Я оставлю у себя ваши стихи? – спросил редактор.

– Конечно. У меня дома есть вторые экземпляры.

– Пока что я приму только одно стихотворение. Вы получите за него… – Виктор Корнеевич полез в портмоне, – вот столько, – он протянул герою несколько бумажек с крупными номиналами, которые однако стоили мало в те годы.

– Спасибо. Для меня этого более чем достаточно.

– Сегодня да. А вот через месяц… сами знаете, какая инфляция, – вздохнул редактор.

– Главное, что обо мне узнают читатели. Спасибо вам, – Марк пожал руку мужчине, – мне пора на занятия.

– Вы студент?

– Да. И я уже опоздал на первое занятие, – герой посмотрел на часы.

– Прогульщик, – усмехнулся редактор, – до свидания. Приходите через пару дней. Я прочту все ваши стихи и скажу вам, что будет. Приходите в то же время, если вам удобно.

– Всего хорошего. До свидания, – сказал Березин и закрыл дверь.

Он вздохнул с облегчением и радостью, но учеба заставила его вернуться к реальности и бежать скорее, хотя на первую пару он все равно уже не собирался. Не хотелось ему встречаться глазами с профессором и объясняться, почему опоздал. Обычно он так не делал. Но этот день был особенным. Можно сказать, ключевым в жизни Тима Ясного.

Глава 8 Главный агитатор

И в самом деле тот день стал для Марка, как для автора, ключевым. Через два дня герой вновь пришел в редакцию и узнал о том, что она берет все стихи по цене …цать рублей за строчку. Марк попросил, чтобы деньги ему дали не все сразу, а по актуальной цене за каждое опубликованное стихотворение. Это было сделано, чтобы избежать обесценивания общей суммы денег, потратить которую сразу юноша не собирался, а также, чтобы лишний раз можно было зайти в редакцию и в случае чего на месте разобраться с возможной проблемой.

Получив свой первый гонорар за стихотворение, парень решил, что его нужно потратить на что-то знаковое. Не придумав, что можно купить себе, Березин решил сделать подарок родителям. Он купил коробку хороших конфет и приехал к ним в гости на трамвае. Этот вид транспорта герой почему-то очень любил. Неверное за его тихую езду по сравнению с поездом, и плавную по сравнению с каретой.

Родители были удивлены тем, что их сын получил одобрение в редакции. Мать была рада за Марка, а вот отец равнодушно и как будто бы недовольно заявил:

– Не думал, что именно твои революционерские стихи станут твоим хлебом. Я надеялся на повесть или хотя бы твои рассказы. Они хороши. Я не спорю. Но это…

– А что это? Раз нужны эти стихи, значит я буду писать их. Мне надо получить некоторую известность. А потом и до больших объемов дойдет, – сказал сын.

– Хоть бы порадовался за сына, – упрекнула Льва Анатольевича Людмила.

– Да что радоваться? Я хочу, чтобы Марк стал настоящим писателем, а не газетным маракой!

– Так он и станет. Просто нельзя начинать карьеру так сразу. Великие авторы тоже начинали с журналов и газет, – заступилась за Марка мать.

– Ох, – отец взялся за голову и отвернулся, – делай, что хочешь, только живи за свой счет. Иначе мы перестанем давать тебе деньги на еду и прочее.

– Подождите полгодика. Там все настроится, и я перестану зависеть от вас, – заявил сын.