Тимбервольф

– Вот как, – оживилась Александра, и маска безразличия окончательно спала с ее лица. – Дети это счастье. Всё, что мы делаем в нашей жизни, мы делаем ради них. И не всегда наши поступки красивы, и не всегда мы ждем понимания от детей. Но со временем, повзрослев, они нас поймут.

Мэри кивнула и с грустью в голосе добавила:

– После всего того, что произошло с Игнатом, Вика и вправду повзрослела, – Мэри вздохнула. – Но надеюсь, что теперь у них всё будет хорошо. А ты? У тебя есть дети?

Александра замешкалась, и после короткой паузы ответила:

– Есть, как и у тебя, у меня дочка. Впрочем, давай не будем о детях. Я хочу попросить тебя присмотреть за Танели.

Мэри, побледнев, вздернулась, сжав кулаки.

– Не волнуйся, – Александра накрыла ладонью руку Мэри, – с ним ничего не случится, я обещаю. Но, ты должна проследить, чтобы в ближайшее время он не покидал посёлок.

– Что ему грозит? – обреченно спросила Мэри.

– Ничего ему не грозит, пока я прикрываю его. Историю с волками я замну, но он должен отдать мне винтовку.

– Да, конечно, я поговорю с ним, – Мэри торопливо кивнула, с надеждой взглянув на Александру. – Но почему ты помогаешь нам, Александра?

– У меня есть причины для этого, можешь не сомневаться. А что касается этого происшествия.… Думаю, через год другой вся это история со зверями затихнет. И, Мэри, – Александра встала, подхватив пиджак, – береги его.

Эпилог.

– Как назовём найденыша? – подмигнул Даниэль Игнату, который уже почти пришел в себя, и встретил его в полулежащем положении, следя за игрой на огромном, в полпалаты, телевизоре.

– Не знаю пока, – Игнат удивился, когда Даниэль вошел в палату, держа одной рукой за локоть смущенную Мэри с пакетом с фруктами, а второй рукой пытаясь удержать щенка, так и норовившего высунуть нос из-за пазухи. Даниэль за шкирку посадил волчонка на грудь Игнату, а сам сел в сторонке, принявшись очищать апельсин.

– Зря, Даниэль, ты его сюда пронёс, – Мэри покачала головой, скептически взглянув на взъерошенного щенка.

Щенок, оказавшись рядом с лицом Игната, вдруг присмирел и посмотрел на него большими синими глазами. Игнат в ответ улыбнулся и провел рукой по чернущей шерсти. Волчонок от удовольствия прищурил глаза и аккуратненько прилег у него на груди.

– Может, с Викой посоветоваться? – он взглянул на Мэри, суетящуюся у его тумбочки, – когда она зайдет? – спросил он.

– Вечером забежит, – улыбнулась Мэри. – Ой, Игнатик, как же ты нас всех обрадовал, – она нагнулась и заботливо чмокнула сконфузившегося Игната в щеку. – Поправляйся быстрее. Я, пожалуй, схожу к врачам, – тактично прокашлялась в кулачок Мэри. – Вы пока пообщайтесь, – она требовательно посмотрела на Даниэля, – думаю, вам есть о чём поговорить.

– Вика обязательно придумает что-нибудь оригинальное, да? Чертенок? – Игнат повернулся к Даниэлю, который, найдя опору у стены палаты, поглощал источающий аромат фрукт, задумчиво наблюдая за ними. Игнат взлохматил стригущего ушами волчонка. – Где ты нашел его, дядя?

– Хм, – Даниэль вытянул шею в сторону хлопнувшей двери, удостоверившись, что Мэри вышла, – там, где никто бы и никогда не догадался его искать, Игнат, – в логове Седого Джонни.

Игнат удивленно посмотрел на щенка.

– Так это, – протянул он, и, замолкнув на полуслове, еще раз взглянул, уже совершенно по-другому, на черный комок шерсти, суетящейся на его кровати. Даниэль коротко кивнул, и задумчиво взглянул на Игната.

– Вот почему мы не могли их обнаружить, – Даниэль на миг примолк, подбирая слова, и продолжил, – помнишь, вы ломали с отцом голову над вопросом, почему волк из тайги пришел в поселок и стал давить домашний скот, – произнес Даниэль. – Тогда вы решили с ним, что из леса призрака выдавили, и он пришел в поселок в поисках легкой добычи.

– Не понимаю, к чему ты ведешь, дядя, – хмуро ответил Игнат, поглаживая наконец успокоившегося волчонка. Даниэль неожиданно присел на край кровати и, наклонившись к нему, продолжил, понизив голос.

– У нашего зверя, Игнат, – прошептал Даниэль с горящими от возбуждения глазами, – в подкорке, – Даниэль постучал костлявым кулаком по своему лысеющему черепу, – в подсознании, – проговаривая каждый слог, продолжал он, – был заложен страх перед людьми, и не просто страх, а непреодолимый барьер. Он никогда бы, даже на расстоянии запаха не приблизился к человеку. Но Призрак сломал запреты, не только проникнув в наш дом, но когда потребовалось, переступил черту, – Даниэль взглянул на внезапно посеревшее лицо Игната, и, отведя в сторону глаза, продолжил, уже немного успокоившимся голосом.