Тимиредис. Летящая против ветра

— Тим, я понимаю твоё смущение, но смотри на всё проще. Для меня и Бредли ты пока просто ребенок. Юный герцог тебя не тронет, сама знаешь. Так что мы постараемся быть посдержаннее, а ты, если что-то нужно, говори, не стесняйся. А сейчас спокойно иди в дальнюю комнату вместе с Аскани.

Заглянула в дверь, покосилась на стоящую в центре здоровенную кровать. Ага, сбылась мечта идиота! Ну, посплю одетой, не впервой.

Половину следующего дня мы потратили на экипировку — бродили по оружейным рядам громадного рынка, пока у меня ноги заплетаться не стали. Не знаю, откуда у лорда Росса были на все это деньги, — моих бы на такие роскошества, как это оружие, точно не хватило. А на следующий день поднялись в пять утра, перекусили остатками вчерашнего ужина, хлебнули горячей тайры и двинулись к южным воротам. По словам Росса, через два дня нам предстояло повернуть на восток. В трактирах решили больше не останавливаться. И хорошо… Потому что вчера, ложась в постель, Ас снял-таки верхнюю одежду, и я не спала полночи, слушая стук сердца за спиной и чувствуя идущий от обнимающего меня парня жар.

Беспокойно, неудобно, стыдно. Не хочу.

Мы переименовали лошадей. Началось с рыжей. Выяснилось, что произнести с серьезным лицом, не запнувшись, «Сними торбу с виселицы!», не может даже директор, уж больно по-дурацки это звучало. В итоге кобыла получила более благозвучное на наш взгляд имя — Вешалка. Лапоть и Ботинок стали зваться, соответственно, Потя и Ботя. Моя лошадка, напоминавшая именем об уехавшей до осени подруге, так и осталась Бри. Пусть будет! Каждый раз, как говоришь, на сердце теплеет.

Аскани ходил с сумрачным видом. Я с вопросами не лезла и на объяснения не нарывалась. Захочет, скажет сам. Как в воду глядела — на второй день, оглянувшись на едущих позади беседующих Росса и лейтенанта Борина, Ас затеял ментальный разговор.

«Тим, слышишь?»

«Да, конечно. Легко», — чуть улыбнулась я.

«Ты снова меня отталкиваешь. Я совсем тебе не мил?»

Блин. Мил — не мил… Да мне никто не мил, говорила миллион раз!

«Почему?» — как хорошо, что мыслей не видно… Пусть скажет, а я подумаю, как высказать, не слишком обидев, то, что чувствую.

«Ты не взяла с собой ни одной вещи из тех, что тебе сшили. Даже плащ надела старый. Ты сторонишься меня на привалах и никогда сама не зовешь. Когда я тебя обнимаю, ты норовишь как можно быстрее найти повод встать… и потом не возвращаешься, выбираешь другое место».

Правда, что ли? Ой, в самом деле… Ведь я даже сорочки и плащ в последний момент отложила в сторону. И даже от сапожек отказалась. А вчера сама выбрала и купила не такие удобные и красивые, тяжеловатые ботинки на шнуровке выше лодыжки. И заплатила за них из своего кошелька. Причем даже не задумалась, почему так поступила.

«Ас, ты заставляешь меня раз за разом делать то, что я не хочу. Мне становится плохо и тесно, как зажатой в кулаке птице. Понимаешь? Мне нехорошо от того, что ты направо и налево называешь меня невестой, — ты же знаешь, что замуж я ни за тебя, ни за кого другого не пойду. А тут выходит, что я уже слово дала, обещанием связана. И свободы, к которой я стремлюсь, снова нет. И я не могу спать спокойно, когда ты прижимаешься к моей спине и обнимаешь».

«Почему не можешь? Тебе противно?»

«Нет».

«А как?»

«Беспокойно».

«Беспокойно?» — Странно, судя по тону, настроение после моей отповеди у него скорее поднялось, чем наоборот.

«Ты очень горячий. И не клади руки мне на грудь, нет её там!» — хихикнула я.

«Понял, так прижиматься не буду. Но позволь спать рядом, ладно?»

Вздохнула.

Не герцог, а банный лист. Вот сохнет по нему целая школа, а он выбрал себе ни кожи ни рожи меня и обхаживает. Правильно говорят, что у аристократов вкусы странные. Тин рассказывала, что они даже специально сыр с плесенью едят!

Тем же вечером, после ужина, привычной медитации, лекции Росса о местных ползучих гадах, которых, кстати, нам предстояло ловить на предмет получения яда, тренировки с Бредли и умывания, Ас снова устроился у меня за спиной. Хмыкнул. Потом заговорил ментально:

«Ну и каникулы… Я как-то не так это себе представлял. А тут подъем в пять утра и до позднего вечера то одно, то другое. В школе нагрузка меньше была!»

Ну, кому как. Я-то без гномьего алфавита и государственности чувствовала себя очень даже распрекрасно. О чем Асу и сообщила. Тот снова хмыкнул… а потом сунул мне сзади руку под тунику. И, прежде чем я негодующе завопила, стал почесывать спину между лопаток. Возмущение сдулось, как гриб-дождевик, на который корова наступила, — хорошо-то как!

Через минуту он заговорил:

«Я к маме на колени часто забирался, а она чесала мне спину. И говорила, что отец это тоже очень любил… Потом почешешь мне?»

«Немножко почешу», — улыбнулась я.

В этот раз мы уснули мирно, и обнимала его со спины я сама. И спала так сладко, что даже пропустила ночную медитацию.

Глава 31