Тимкины крылья

Когда в санчасть ворвался подполковник Серкиз, Руслан не очень-то его испугался. Он не спеша поднялся и уставился на подполковника своими небесно-голубыми глазами. Серкиз скользнул по нему диким взглядом и шагнул к аптеке. Руслану он ничего не сказал. А у Фени от страха затрепыхали длинные ресницы.

— Вам что, особые указания требуются? — рявкнул на нее подполковник. — Вы в воинской части работаете, а не на базаре. И извольте подчиняться нашим законам!

— Она, товарищ подполковник, присяги не принимала, — проговорил за его спиной Руслан, — и воинского звания она не имеет.

— С вами у нас будет отдельный разговор, лейтенант, — отрезал Серкиз. — Вы почему не на разборе полетов?

— Собирался как раз.

— И вмешиваться в дела медицинской службы вас, по-моему, никто не уполномачивал.

— Так точно, не уполномачивал, — сказал Руслан. — Только лекарств по домам она все равно разносить не станет.

— Что?!

— Не станет, — повторил Руслан. — В обязанности фармацевта не входит разносить по домам лекарства.

— Лейтенант Барханов! — прогрохотал Серкиз.

У меня внутри все оборвалось. А Руслан невозмутимо сказал:

— Я вас слушаю, товарищ подполковник.

Выкатив красные глаза и подергивая сведенным в сторону ртом, Серкиз на минуту замер. Казалось, он сейчас раздуется и лопнет. Одна бровь у него взлетела на лоб, другая прикрыла глаз. Но он не лопнул. Он негромко и словно взвешивая каждое слово проговорил:

— Передайте вашему командиру эскадрильи, что я арестовал вас на… двое суток домашнего ареста.

— Есть передать командиру эскадрильи, что вы арестовали меня на двое суток домашнего ареста! — отчеканил Руслан. — А если он спросит, за что?

— За неумение разговаривать со старшими! — рявкнул Серкиз и повернулся к Фене.

Он протянул к окошечку ладонь:

— Порошки.

— Что? — шевельнула губами Феня.

— Порошки. От головной боли, — проговорил он раздельно и почти спокойно. — У меня ведь свободного времени больше, чем у вас.

Белый пакетик утонул в кармане подполковника. Подполковник толкнул входную дверь. Дверь от толчка распахнулась так, что даже стукнула с обратной стороны в стену. И мне почему-то вспомнилось, как Серкиз швырнул на землю козла Назара.

Серкиз уже исчез, а мы все еще сидели ни живы ни мертвы. Даже Эдька, который называет подполковника Сервизом и у которого у самого отец — майор, и тот словно ежа проглотил и никак не мог сообразить, что же теперь будет.

Феня прикрыла свое оконце и твердила в оставшуюся щель:

— Иди, Руслан, иди. Честное слово. Сейчас еще Суслов придет. Не хватало, чтобы ты еще с ним сцепился!

И Руслан не стал дожидаться капитана медицинской службы Суслова. Руслан надел фуражку с белым чехлом, вскинул к козырьку вытянутые пальцы, щелкнул каблуками и пропел:

— «Ты не печалься, ты не прощайся, я обязательно вернусь!»

Во человек! Ему двое суток ареста, а он хоть бы хны! И поет еще.

Тетка в кирзовых сапогах вышла от зубного врача с крепко стиснутыми челюстями. Голову она держала, как все равно Феня на танцах, будто несла на макушке кувшин с водой. С краю рта у нее торчал кусочек ваты.

— Следующий, — выглянула из своего кабинета Алла Францевна. — А Русланчик где? Если я не ошибаюсь, мы лишились его визитов на целых двое суток? Кто следующий?

Лицо у Аллы Францевны как на контрастной фотографии. Чернющие волосы и брови, ярко накрашенные губы и совершенно белая, с синеватым отливом кожа. Во рту у нее поблескивал золотой зуб.

— Следующий есть? — блеснула золотым зубом Алла Францевна. — Или вы не ко мне?

Про Аллу Францевну говорили, что она великий стоматолог. Но мы-то своими ушами слышали, какой она великий. У нее в кабинете даже стрелок-радист Евстигнеев и тот мычал.

После всех этих мычаний, воплей и рычаний мне уже было не до воспитания смелости. Мне нужно было немного передохнуть. Я не мог без передышки лезть сразу от Серкиза к Алле Францевне.

— Давай, чего же ты, — подтолкнул меня Эдька.

Я опустил голову.

— Вот он следующий, — сказал Эдька. — Только он стеснительный очень.

— Ай-яй! — сказала Алла Францевна. — Как начальника штаба обливать, так ты не стесняешься, а тут сразу застеснялся.

Про тот случай теперь уже весь остров знал. У нас новости на одном месте не залеживаются.

— Заходи, стеснительный, — сказала Алла Францевна.

Я вздохнул и зашел. Кресло походило на уставшего робота, который присел отдохнуть на перевернутый конус с винтом на макушке.

— Прошу, — пригласила Алла Францевна.

Я взгромоздился к роботу на колени. В глаза мне ударила яркая лампа.

— Повыше, — сказала Алла Францевна. — Вот так. Какой зуб?

Она застучала по зубам железякой. По каждому зубу в отдельности. Стук отдавался в затылке. У меня заныли сразу все зубы. И заодно в животе. Но, собственно, после грохота, который устроил Серкиз, мне было уже не так страшно. Что такое выдернутый зуб по сравнению с Серкизом? Детские игрушечки.

Она еще постукала железякой по зубам. Потом поковырялась в них каким-то крючком и спросила:

— Больно?

— Э-э, — сказал я.

Я не умел говорить с открытым ртом.

— Совсем не больно? — спросила она.

Я закрыл рот и сказал:

— Совсем.

— Худо твое дело, — вздохнула она.

— Почему? — испугался я.