Тимош и Роксанда

Иса-бей, вместо того чтобы бежать, бросив огромный полон, решил атаковать казаков. Он не знал, что на его дороге залег в засаде казачий полк Богуна. Иса-бей атаковал лихого казачьего атамана, а попал в смертоносные объятия целого полка.

— Уходить! — приказал своей личной сотне Иса-бей, но уходить уже было некуда: их окружили.

— Мы взяли полон по соизволению короля! — кричали татары, знавшие украинский язык, казакам.

— Мы короля не слушаем, мы слушаем гетмана! — отвечали казаки, готовясь напасть на татарский кош.

— Но мы — союзники гетмана.

— Зачем же тогда берете в полон наших жен и детей? Смерть вам!

Опять перед казаками появился Богун. Махнул саблей, и в атаку сорвался правый фланг его полка.

Всей массой своих двух тысяч Иса-бей устремился в центр, но здесь про татарские головы полковник припас легкие пушки, все больше фальконеты, пришедшие, как научил под Корсунью Хмельницкий, своим ходом, на двух колесах. Залп картечью был не столь убийственный, сколь нежданный, а Богуну этого только и требовалось. Потерявшиеся в бою люди — легкая добыча сабле.

Пощады никому не было. Ни тому, кто сопротивлялся, ни тому, кто бросил оружие.

Богун, объезжая мертвое поле победы, направил коня к зарубленному молодому мурзе, но в последнее мгновение дал шпоры и проскакал мимо. Он узнал убитого. Это был Иса-бей — названый брат Тимоша Хмельницкого, татарчонок, живший в доме Богдана в Суботове, сын ширинского Тугай-бея, победитель Батога.

— Вот чего нам стоит союз с волками! — крикнул Богун, тыча одной рукой на освобожденный полон, а другою — на убитых казаков, которых собирали с поля, чтоб отслужить над ними молебен и похоронить.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Московские послы — ближний стольник Родион Матвеевич Стрешнев да дьяк Мартемьян Бредихин, отправленные к Хмельницкому с грамотами и жалованьем еще 12 сентября, зажившись в Чигирине, поехали-таки искать гетмана с его войском, но в городе Ольшановке им было сказано, чтоб поворачивали обратно. Гетман возвращается в Чигирин.

В трех верстах от Чигирина их встретил генеральный писарь Иван Выговский, который воротился из похода раньше гетмана.

Выговский рассказал московским послам о Жванецком договоре между королем и ханом, а послы ему сообщили, что великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея Русии самодержец жалует его, писаря, своим государевым жалованьем: четырьмя сороками соболей добрых, а жалованье это послы подадут ему у гетмана во время чтения грамот.

Иван Выговский нижайше благодарил за государеву милость, но просил послов дать ему при гетмане жалованье небольшое.

— У великого государя в Москве послы гетмана слышали про меня многие похвальные слова, и гетман за то на меня осердился. Потому царское жалованье дайте мне тайно и слов про меня похвальных при гетмане, Богом молю, не говорите.

Богдан Хмельницкий вернулся в Чигирин вечером 25 декабря и тотчас прислал к послам Выговского спросить о здоровье, и звать их назавтра к себе с царской грамотою.

Послы вернули Выговскому две турецкие грамоты, которые он отправлял в Москву тайно, и дали ему жалованье.

Наутро послов звали на обед к гетману все тот же Иван Выговский, брат его Данила, а с ними тридцать казаков. Гетман прислал шестерых коней — три турецких, три ногайских — послам и посольским людям в подарок.

Все царское жалованье гетману дано было соболями: сорок соболей в двести рублей сорок, сорок соболей — в сто пятьдесят, сорок соболей — в сто двадцать, сорок соболей — по сто рублей, сорок соболей — по девяносто, сорок соболей — по восемьдесят, сорок соболей — по семьдесят, два сорока — по шестьдесят и сорок соболей — по пятидесяти рублей за сорок. Юрию, сыну гетмана, дадено было сорок соболей по пятьдесят рублей, жене гетмана — столько же и еще пятнадцать сороков соболей сорокарублевых для раздачи полковникам и старшине. Ивану Выговскому при гетмане дали пять пар восьмидесятирублевых соболей.

И потом гетман, Выговский и послы закрылись в отдельной комнате, и послы сказали:

— Великий государь наш царь и великий князь Алексей Михайлович всея Русии самодержец его царское величество тебя, гетмана, и все Войско Запорожское за то, что вы за православную христианскую веру и за святые Божие церкви стоите крепко, безо всякие шатности, и от царского величества милости не отступаете, пожаловал — велел вас с городами вашими и с землями принять под свою царского величества высокую руку. А для того приниманья посылает боярина своего и наместника тверского Василия Васильевича Бутурлина да окольничаго наместника муромского Ивана Васильевича Олферьева да думного дьяка Лариона Лопухина. А о ратных людях — сколько вам на помощь послать — от царского величества указ будет вскоре.

Гетман и писарь, выслушав речь, ударили царским послам челом, и Хмельницкий сказал в ответ:

— Радуемся, что Господь Бог помиловал нас, а великий государь наш, его царское величество нас пожаловал, велел нас принять под свою государеву высокую руку.